Лема возмутили оба "Соляриса"

«Я никогда не читал, чтобы убить время. Убить время - всё равно, что убить чью-то жену или ребенка. Для меня нет ничего дороже времени», - уверял Станислав Лем.

Сегодня исполнилось бы 90 лет создателю многих интереснейших планет, препаратору мира окружающего и внутреннего, польскому писателю, философу Станиславу Лему. Его книги переведены на 40 языков и до сих пор вдохновляют творцов всех жанров. В этом месяце в Киеве в рамках проекта «I, Culture» (проходящего в десяти столицах мира) был представлен спектакль «Планета Лем», созданный по мотивам его произведений. Эпиграфом к нему стали слова из рассказа польского классика «Футурологический конгресс»: «Я даю цивилизации наркоз, иначе она себя не вытерпела бы. Она не должна проснуться... Я удерживаю этот шаткий баланс, без которого мы скатимся во всемирную агонию. Я - последний Атлант этого мира». Согласитесь, очень похоже на то, что происходит у нас сейчас, когда от унылых, а то и ужасных реалий мы бежим в телевизионный или компьютерный мир. Предвидел ли это Лем? Возможно. Ведь пророчествовал он не хуже болгарской Ванги. А еще был полон противоречий, которые не покидали его до конца жизни.

Крещеный атеист

Начнем с того, что он родился в Польше… и в Украине. Одновременно. Дело в том, что Львов в 21-м году был польским. Спустя годы в книге «Высокий Замок» Станислав с теплотой вспоминал город своего детства, описывал четвертый «номер» по улице Брайеривской (теперь - Богдана Лепкого), гимназию Кароля Шайнохи (сейчас школа №8), в которой учился. Но, покинув Львов в 46-м (вовсе не по своему желанию), никогда больше сюда не возвращался. Потому что место, которое знал, стало совсем другим. Не родным…

Еще один противоречивый штрих: Лем появился в семье ассимилированных евреев, в детстве был крещен, однако стал закоренелым атеистом, что не помешало ему сотрудничать с одним из главных католических изданий Польши. Сын известного ларинголога, он рос в достатке и был этаким маленьким монстром: манипулировал ближними, ломал, что под руку подвернется, объедался сладким (привычка осталась на всю жизнь, приведя к сахарному диабету). И делал всё с точностью до наоборот. Зная о запрете брать книги из кабинета отца, именно их листал чаще всего. Так что с человеческой анатомией ознакомился в весьма юном возрасте. Но в мединститут пошел не поэтому: туда его пристроил отец Самуил, когда парня, мечтавшего учиться в политехе, выставили оттуда по причине «буржуйского» происхождения пришедшие во Львов представители советской власти. Всё, что он считал нужным упомянуть об этом периоде жизни: хорошие оценки и плохие стихи.

А потом пришли гитлеровцы. «Мои предки были евреи. Я ничего не знал ни об иудейской религии, ни о еврейской культуре. Собственно, лишь нацистское законодательство просветило меня, - писал Лем. - Немцы убили всех моих близких, кроме отца с матерью». Спасли фальшивые документы, которые выправил семье Самуил.

Во время оккупации Станислав работал помощником механика и сварщиком в гаражах одной из германских фирм, занимавшейся переработкой сырья. И был связан с движением сопротивления.

Радость от победы 45-го была омрачена год спустя: их семью, как и прочих поляков, репатриировали с территории, ставшей частью СССР. В Кракове Станислав пошел на медицинский факультет Ягеллонского университета. Того самого, в клинике при котором ушел 27 марта 2006-го после продолжительной болезни сердца...

«Миссионер в борделе»

65 лет назад он дебютировал в Кракове как писатель: в журнале «Новый мир приключений» был опубликован его рассказ «Человек с Марса». Первый литературный успех пришел в 1951-м после публикации романа «Астронавты». А полвека назад появился знаменитый «Солярис». Проблемы трудностей контакта с внеземными цивилизациями, а также тему технологической утопии Лем разворачивал позже в «Непобедимом», «Возвращении со звезд», «Мире на Земле», «Кибериаде». И всё же именно «Солярис» принес ему наибольший успех. Особенно после того, как его экранизировал Андрей Тарковский. Впрочем, фильм, вышедший на экраны в 1972 году, стал для Станислава разочарованием. Он возмущался, что так и не увидел собственно планету-океан. И подчеркивал, что Тарковский снял не «Солярис», а «Преступление и наказание».

- Из фильма мы узнаем, что этот жуткий парень Кельвин довел Хари до самоубийства, отчего потом каялся, причем покаяние усугублялось ее неоднократными повторяющимися визитами в странных и невероятных обстоятельствах. Что вообще ужасно, так это введение в сюжет родителей и тети Кельвина. Но хуже всех была его мать, потому что это была русская мать, то есть родина - мать-земля. Это меня по-настоящему взбесило. В тот момент мы стали похожи на двух лошадей, тянущих одну телегу в противоположные стороны, - признавался Лем. - Мой Кельвин решает остаться на планете, потеряв всякую надежду, в то время как Тарковский создал образ какого-то острова с хижиной. Меня он раздражает. Не выношу этого «эмоционального соуса», под которым Тарковский «подает» героев моей книги, не говоря уже о том, что он начисто удалил научные описания планеты и заменил их серией чудачеств.

Всё закончилось тем, что Лем обозвал Тарковского дураком. И лишь в ХХI веке, когда на «Солярис» замахнулся Голливуд (фильм с Джорджем Клуни в главной роли соорудил Стивен Содерберг), писатель понял, насколько хорошо было то, советское кино.

Донатас Банионис и Андрей Тарковский на съемочной площадке Соляриса.

Донатас Банионис и Андрей Тарковский на съемочной площадке «Соляриса».

Со Штатами у Станислава вообще не задалось. В 1973 году его пригласили в качестве почетного члена в ассоциацию американских писателей - авторов научной фантастики (SFWA), которая ежегодно присуждает престижную премию «Небьюла». Получился волк на псарне. Только очень зубастый и смелый, в отличие от басенного. Лем без стеснения начал клеймить фантастику, производимую в США. Мол, тамошние собратья по перу стряпают развлекательные книги для продажи вместо того, чтобы трудиться над познавательными, глубокими произведениями. Поляк понимал, что вряд ли достучится до коллег, гонящихся за коммерческой выгодой. Но попыток не оставлял, называя себя «миссионером в борделе».

Три года спустя его лишили членства в SFWA. Потом покаялись и позвали обратно, но Лем туда больше - ни ногой. А на предположение уважаемого им Филиппа К.Дика (по его произведениям сняты фантастические фильмы «Бегущий по лезвию», «Вспомнить всё», «Особое мнение»), что «Лем - скорее группа людей, чем один человек, поскольку его произведения написаны в разных стилях и в некоторых случаях на языках, чужих для него», с улыбкой напоминал, что Дик слишком увлекается наркотиками. Учитывая, что Филипп даже письмо в ФБР накатал, где страшил, будто «группа-Лем» мечтает «монополизировать позиции в научной фантастике и подчинить развитие этой области литературы, а там и академических исследований, в том числе в США, через проникновение в SFWA и лавину критических статей об американской фантастике», Станислав был недалек от истины…

«Мы оказались в плену скорости»

Он был необычный фантаст. Не просто мечтатель, но - мыслитель. Являлся членом Польской и Немецкой Академий искусств, почетным директором многих европейских университетов, в том числе - Национального Львовского медицинского университета, знал польский, русский, украинский, немецкий, английский, французский языки. Перечитывал массу литературы. Не верил в НЛО, подчеркивая, что «если уж пришельцы желают замаскироваться, то при их технологическом превосходстве они могли бы сделаться для нас совершенно невидимыми». Со скептицизмом воспринимал семимильную поступь прогресса.

- В чем же преимущества больших возможностей по переработке информации, если все сети могут быть парализованы интернет-вирусами? - вопрошал Лем. - Технология открывает новые возможности для злого умысла. Телевидение перенасыщено насилием и делает нас невосприимчивыми. Интернет упрощает нанесение вреда ближнему.

По словам писателя, мы живем в период невероятного ускорения и похожи на человека, спрыгнувшего с крыши пятидесятиэтажного здания и долетевшего до тридцатого этажа. «Кто-то, выглядывая в окно, спрашивает: «Как дела?», а падающий человек отвечает: «Пока всё хорошо». Мы не осознаем скорости, в плену которой оказались. Технология движется вперед, однако контроль за направлением движения очень слаб», - пояснял Лем.

Смерти он не боялся, хоть и считал, что, «умирая, мы уходим туда, откуда пришли - в Ничто». А еще говорил: «Люди не хотят жить вечно. Люди просто не хотят умирать».

Его не стало на 85-м году жизни. Был похоронен на Сальваторском кладбище в Кракове. В последний путь проводили скромно - лишь самые близкие да несколько почитателей.

- Разговаривать с ним было - одно наслаждение: блистательный полемист, потрясающий эрудит, остроумец, - вспоминал российский фантаст Борис Стругацкий. - Нет и не было в литературе ХХ века писателя с таким мощным, многогранным и изощренным воображением! Мы еще не понимаем, какого гиганта потеряли: Рабле и Свифт в одном лице. Равных ему не найти со времен Уэллса!

Супругу «осаждал» три года

Будучи студентом Ягеллонского университета, Станислав познакомился с Барбарой Лесняк. После двух-трех лет «осады», как это назвал сам Лем, она стала его женой. А спустя 15 лет родила долгожданного ребенка.

Сын Томаш - физик, окончил Принстонский университет. Занимается издательским делом, переводами, написал книгу об отце «Скандалы на фоне всемирного тяготения», где кратко привел его военные воспоминания, рассказал о заграничных путешествиях, в том числе долгом пребывании в Западном Берлине и Вене во время «полуэмиграции» из-за введения в Польше военного положения в начале 80-х.


Андрей Питонов.
Читайте также: