Невыдуманная история. Гад и Лапушка

- Гад! - хватила она его букетом по удивленному лицу.

Лепестки ее любимых тюльпанов алыми слезами закапали на пол.

- Ты что? - он ошатнулся, роняя на пол барсетку и пакет с обожаемым женой зефиром в шоколаде.

- Пошел вон! - хлопнула Таня его по широченной груди маленькими кулачками. - Пошел... Вон...

Она осела на пол и заплакала.

Идиллия Стрекозовых

Вспомните самого славного зайку, с которым вам доводилось играть в детстве. С милыми глазками-пуговичками, ушками-симпатюшками, тельцем таким мягким, что спать на нем было куда удобнее, чем на любой подушке. Всё ему шло: и розовый бант сестренки, и папина панама, и мамин шарф. С ним было уютно и спокойно.

Вот такая же была и Танюша. Светлый, добрый ребенок - что в пять лет, что в двадцать пять. Она щедро дарила этому миру улыбки. И даже когда он отвечал тумаками, не теряла присутствия духа. Запорола хапуга-математичка, которой Таня принципиально не захотела бить поклоны, золотую медаль - не беда! Зато совесть осталась чиста, а на вступительных она познакомилась с потрясающим парнем. Вылетел Серега после второго курса - ноу проблем! Таня сделала биофаку ручкой и вместе с любимым занялась частным бизнесом. Не хватало денег на свадьбу - и Бог с ней! Они расписались без помпы, посидели в узком кругу родных и близких, а потом устроили себе медовую неделю на теплоходе.

Семейная жизнь Стрекозовых ничем особо не отличалась от той, которой они жили полтора года до свадьбы, снимая квартиру «ближе к концу центра облцентра». Разве что к ряду ласкательных слов добавились «женушка» и «муженек».

Их фирма набирала обороты, даже выползла за пределы Донбасса. Биодобавки, цветочные композиции, миниатюрные города с жителями-насекомыми приносили бездипломным хозяевам куда больший доход, чем тем, кто закончил вуз, но не сумел ухватить свой кусок частнопредпринимательского пирога.

С детьми решили не спешить: вот материально окрепнут, купят квартиру, обставятся, а там уж… Когда было время, выбирались в театр, кино, на футбол, причем даже то, что Таня любила мелодрамы, а Сергей боевики, она, у которой папа всю жизнь проработал на ДМЗ, болела за «Металлург», а он за «Шахтер», не омрачало их отношений.

И всё текло своим чередом, как сосульки и ручьи по весне да хорошая песня под настроение и ладный голос, пока не обнаружила лапушка-Таня, что Сергей - редкостный гад. А вышло это так…

Соблазненная Альбиной

- Таська, ну пойдем! Мой козлик спрыгнул в последний момент - его резко ангажировали на вечер. Обещал отмахаться, но там такие бабки посулили - глупо отказываться. Ну, Та-се-чка!

Вот что Альбинка умела лучше всего - это доить мужиков, вертеть подругами и круто перестраивать жизнь. Нагуляв две квартиры, три машины и нехорошую болезнь, она остепенилась. Остригла роскошные черные косы, пожертвовала половину своей «добычи» школе, в которой они с Таней отмотали пять лет за одной партой. Женила на себе молодого донецкого певца Дмитрия Горобца. Стала кормить его плюшками-пампушками, засела писать книгу… А потом опять как с цепи сорвалась. Выдернула Димку из оперы, сунула в фирму развлечений, сделав «звездой по вызову», закрутила с одним директором шахты. А Горобец возьми и покажи ястребиные когти. Как задал взбучку - что ей, что престарелому хахалю! Последний с голым задом по ступенькам скакал, а Альбинка две недели фингал под солнечными очками прятала.

С той поры подруга снова стала паинькой. Если тянуло куда развеяться, в отсутствие супруга предпочитала брать с собой Таню и Зину - третью в их бабской «бригаде». «Вы - мой сдерживающий фактор», - со смехом признавалась она. Но Зинка уже на шестом месяце и отсиживается в экологически чистом Крыму, у свекрухи, поэтому Альбинкиным «телохранителем» в последнее время выступала только Лапушка.

- Ты же знаешь, Альбин, я не люблю мюзиклы. И Сережка сегодня из командировки приезжает, - пыталась отбиться она. Но подруга не отлипала:

- Ты и балет не любила, пока я тебя туда не заволокла! С мюзиклом то же самое будет, вот увидишь. Это ж тебе не «Мулен Руж» на диске смотреть - это наши ребята вживую, впервые в Украине… «Глория» называется, как твоя туалетная вода любимая от Cacharel. Не уснешь, уж поверь! А Серега - не маленький, сам себе поесть разогреет. Отзвонись и предупреди, что я тебя соблазнила. Хочешь, сама звякну?

Вот как такой откажешь? Тем более что Танюша и сама, если честно, не прочь была мотнуться в театр. Уже почти месяц никуда не выбиралась: то приболела, то заказы под Восьмое марта навалились. Сергей разруливал внешнее направление, а она тут, на месте крутилась.

Стрекозов воспринял ее планы вполне благосклонно:

- Дуй, Лапушка, развлекайся! - рокотнул в трубке его родной басок. - Я и так тебя загрузил в последнее время, как злобный шеф, а не любящий супруг. Имеешь право на увольнительную. А уж за Альбинкой присмотреть - святое дело. К тому же приеду поздно, ближе к двенадцати, ты к тому времени уже дома будешь.

И она дунула.

Детектив, блин, какой-то

Увидеть историю любви босса в юбке и молодого фотографа Танечке так и не довелось. Уже на ступеньках драмтеатра она почувствовала себя хреновастенько. Накатил жар, липучая тошнота. Закрутило в животе. «Ой, не надо было доедать тот салатик, что готовила еще к Восьмому марта», - мелькнула мысль.

Людская волна двинулась к залу, а она поплелась в туалет. Альбина сначала надула губы, а потом, увидев, что Тане и впрямь плохо, предложила подвезти домой или в больницу. Стрекозова еле отбилась. Уверила, что прекрасно доберется на такси, сразу примет контрастный душ и пару таблеток нифуроксазида, а если не полегчает, вызовет «скорую».

- Я и так тебя подвела. Не хватало, чтоб ты из-за меня еще этот музыкальный служебный роман пропустила, - вымученно улыбнулась она.

На улице Тане чуть полегчало. Она уже подумывала вернуться в театр, но тут опять внутри началось непонятное брожение. Едва успела забежать за колонну, где ее и вывернуло…

Садясь в такси, с ужасом думала: «Только не здесь! Не хватало еще такого позора». Попыталась вступить в мирные переговоры с организмом. Получилось только хуже - он сразу начал отвечать рвотными позывами. Решила абстрагироваться, складывая цифры номеров встречных машин. Помогло. Особенно когда одна из комбинаций оказалась точь-в-точь, как на Серегином «Ланосе».

- Быстро! За той машиной! - толканула она водителя в плечо, да так, что он чуть не вырулил на встречную.

- Вы чего?! - зарычал он. - Сдурели?!

- Я сказала, за той машиной! - заверещала Таня, успевшая рассмотреть не только номер, но и - периферийным зрением - женский силуэт на переднем сиденье.

- За какой «за той»?! - продолжал кипятиться водитель.

- Прошла мимо нас по встречке около минуты назад, - разъяснила Стрекозова. - Синий «Ланос». Догоним - плачу по тройному тарифу.

- Детектив, блин, какой-то, - буркнул таксист. Но при первой же возможности перестроился и начал преследование.

…Несмотря на значительную фору у «Ланоса», они его таки нагнали. Сопроводили до пятиэтажки, затерянной во дворах более значительных домов в районе Калининского рынка. Пронаблюдали, как цветущий Сергей помог выбраться из авто миниатюрной блондинке. И, прикипев к ней губами, сопроводил в подъезд.

Таня, чуть не прокусив костяшки пальцев, отлипла от стекла. Сунула водиле сотку, попросила ждать и быть готовым в любой момент рвануть с места в карьер. А сама метеором рванула вслед за изменником и его пассией. И куда девались слабость и тошнота?

На площадке первого этажа она резко затормозила. И медленно поплелась назад. Уткнувшись лбом в почтовые ящики, расплакалась со всхлипами, похожими на хрюканье. «За что? - спросила их. - Ну, за что?».

Но ящики молчали.

Среди лепестков

…Сергей опустился с ней рядом. Неловко уронил руки между горками согнутых в коленях ног, дважды стукнулся затылком о стену.

- Давно знаешь? - спросил безразличным, чужим голосом.

- Какая разница? - по-еврейски ответила она.

- Действительно, - согласился он.

Вокруг них лежали лепестки тюльпанов и сгущалось молчание. Первым его нарушил Сергей.

- Прости меня, дурака, - и попытался обнять жену.

Таня отшатнулась от него, как от прокаженного. Врезалась в длинноногую тумбу, предназначенную для перчаток, телефона и ключей, но обычно заваленную всяким хламом.

- Уйди, - попросила. - Просто уйди. Придешь завтра утром… Обсудим развод.

Он вздохнул. Поднялся. Вышел.

Под подошвами едва слышно хрустнули лепестки и - чуть громче - зефир в шоколаде.

Подружкины посиделки

Лишь разобравшись с Сергеем, Таня позвонила Альбине. Та примчалась сразу, вызвав у подруги приступ истерического смеха привезенным в комплекте с бутылкой шампанского… зефиром в шоколаде.

- А я давно говорила тебе, что он гад, - разглагольствовала Альбина, дирижируя бокалом, в котором плескались остатки шампанского. - Сволочь редкостной породы.

- Никогда ты такого не говорила, - упрекнула ее Таня, сидящая, поджав ноги, в уголке дивана.

- Ну-у-у, значит, думала, - гнула свою линию подруга. - Мелкая, тупая, злая скотина.

- Не-а, - помотала пшеничными косичками Стрекозова. - Он как раз наоборот: большой, умный и добрый.

Альбина аж захлебнулась:

- Ты что, Лапушка, сбрендила?! Он же тебе рога наставил! Да его убить за это мало!

- Если бы тебя, Альбуська, за каждую измену убивали…

- Хоронить бы заколебались! - со смехом окончила та. Потом посерьезнела:

- Значит, простишь?

- Еще не знаю. Но рубить с плеча шесть лет жизни... Хороших лет, Альбинка. Очень хороших. Мы ж квартиру собирались покупать через пару месяцев. Ребеночка начать делать…Открывай еще одну, - она кивнула на бар. - Там у нас мускатное есть, как ты любишь.

Дверной гром

Когда грянул гром, Таня брякнулась с дивана прямо на подругу, умостившуюся на полу среди трех бутылок шампанского. Одна, оказавшаяся по закону подлости недопитой, шлепнулась и залила ковер, часть которого Альбина использовала как одеяло.

Морщась от головной боли, пошла к двери, из-за которой раздавался грохот. Торопливо сбросила цепочку. Замок оказался уже открыт.

Распахнула. На пороге с занесенным для очередного удара кулаком стоял Сергей. Трезвый и измученный: взлохмаченный, с синими кругами под глазами. Видно, ноченька далась ему тяжелее, чем ей. С одной стороны от супруга расположился ящик с розовыми тюльпанами, с другой - с зефиром. Безусловно, в шоколаде.

Стрекозов уронил ключ, отступил на шаг, грохнулся на колени и беззвучно прошептал «Прости!». А она, выдержав паузу, одними глазами ответила: «Заходи… Гад мой дорогой».