Как войны прошлись по мостам Донетчины

Как войны прошлись по мостам Донетчины

Сюрлей - река обетованная

Сельский механизатор и автор ряда книг по топонимике Донбасса Анатолий Бродяной считает свою малую родину - Благодатное - особенной. И действительно, не так уж много на планете сёл, где имеется сразу четыре переброшенных через одну и ту же реку капитальных моста. А во всём повинна Крынка, возможно, самая своенравная из малых рек, которые текут просторами Дикого поля со времён Адама и Евы. Подобно древней искусительнице, она на сравнительно небольшом отрезке четырежды меняет своё направление.

На принадлежность речушки к капризному дамскому сословию обратил своё внимание и Геродот, дав ей звучное имя Сюрлей.

 

Сельский механизатор и автор ряда книг Анатолий БРОДЯНОЙ.

 

К сожалению, древнее название теперь лишь изредка встречается в исторических справочниках, что, честно признаться, навевает лёгкую грусть. Крынка тоже не коробит слух, но куда мелодичнее пришедшее из глубины веков Сюрлей. В нём - голос свирели, запах цветов серебристого лоха и щебет светлого родника.

Однако вернёмся в наши дни. Уже не свирель, а рёв орудий звучал над приречными холмами позапрошлым летом, да падали в тихие плеса поручни взорванных мостов.

Первый из них - Красновский. Наиболее робкие водители предпочитают сделать двадцатикилометровый крюк ради того, чтобы не испытывать судьбу. Их опасения начинаешь разделять, когда спустишься по крутой насыпи к урезу воды.

 

Красновский мост желательно объехать окольным путём.

 

Отсюда, снизу, видна искорёженная, в ржавых заклёпках ферма. Отлили её в те времена, когда Штепсель и Тарапунька с эстрады громили словом отечественных хапуг и бракоделов. Досталось, в том числе, и ведавшему строительством Красновского дорожному начальнику. В пересказе Бродяного диалог двух сатириков советской эпохи звучит примерно так:

«Чуешь, Штепсель, я вчора копийкой вдавився... Подумаешь, копейка. Директор строящегося в селе Благодатном Амвросиевского района моста миллион проглотил, и хоть бы что...»

И, тем не менее, сданное в эксплуатацию гидротехническое сооружение оказалось на редкость прочным. Более полувека оно благополучно сопротивлялось паводкам и тяжёлым тракторам. Стоял бы мост и по сей день, если бы на берега речки Сюрлей не пришла война.

К сожалению (или к счастью), Анатолий Васильевич не присутствовал при покушении военных на Красновский мост. Как и другие благодатненцы, отбывал вынужденную отсидку в компании с бочонком солёных огурцов. И правильно делал. Иначе бы мог оказаться под беглым огнём поднятых взрывом камней предмостного полотна и стальных заклёпок.

- Но хоть имена взорвавших мост сапёров установить удалось? - задаю вопрос Бродяному.

- Увы, - ответил тот с верхотуры, которую так и не рискнул покинуть из-за недавно побывавшего в ремонте правого колена. - Так уж заведено на нашей грешной земле, что разрушители автографы не оставляют.

 

Искупали козлика в реке

Если Красновский своим названием обязан казачьему атаману Краснову, то Белый - могучим осокорям. Их литые стволы серебряными подсвечниками освещают залитую лёгким туманом пойму и крыши домов.

Под Белым Сюрлей течёт в обратном направлении. Она будто решила ещё раз вернуться в обжитые человеком края, где терпко пахнет сжигаемой ботвой и вынутым из печи хлебом.

Наш гид причастность осокорей к названию моста не отрицает. Но тут же уточнил, что Белый - от слова «белить».

- Белые стены крестьянских хат, - говорит Анатолий, - считались высшим шиком. Чуть позже это распространилось на стволы придорожных деревьев и присутственные места, в том числе - волостное правление, почту и так далее... Белили мост перед каждым храмовым или светским праздником. Да и после приличного дождика. Даже если на календаре не обязательно четверг...

Но однажды Белый утратил свою нарядность:

- Осенью сорок первого, - продолжает сельский механизатор и летописец, - мост взорвали бойцы арьергарда Красной Армии. Местное население, ясное дело, в операцию посвящать не стали. Подожгли бикфордов шнур и - получи село подарочек. Так рвануло, что в дальних садах груши-зимовки осыпались. А пришедшего поглазеть на бегучий огонёк козлика-производителя в плесо зашвырнуло. Попал на глубокое место, поэтому и выжил.

 

Белому мосту исполнилось восемьдесят пять лет.

 

Спустя месяц мост восстановили под присмотром немецкого коменданта. А рядовыми исполнителями, разумеется, были предки ныне живущих благодатненцев. Так и стоит он, регулярно получая увесистые оплеухи от тележек с соломой, которые известны своим необузданным норовом. Их хлебом не корми, дай возможность «похристосоваться» с перилами моста или встречным транспортом.

Случалось, строптивость проявляли и сами «железные кони»:

- Один наш тракторист, - смеётся Бродяной, - фамилию называть не стану, по пьяной лавочке вообще не вписался в габариты моста. Пробил перила и завис над речкой. Взад и вперёд качается. Народ в шоке, председатель колхоза вторую таблетку валидола под язык засовывает, а гражданин в кабине похабные частушки распевает.

В эту войну лихая участь миновала Белый мост. Даже снаряды обошли стороной. Лишь осколком убило пасшегося в речной пойме козлика. Возможно, потомка того бедолаги, которого в реке искупали. Хотя нет, тот после полёта, контузии и стресса совершенно перестал козочками интересоваться.

 

Родник у подножья разбойничьей горы

Третий по счёту мост через Крынку - Курский - пострадал больше всех. Здесь уже ремонтом не обойтись. Надо убрать рухнувший в воду пролёт, а взамен установить новый. А пока что через провал перебросили пешеходный мостик, да чуть выше по течению навели временную переправу.

 

Взрывчатки на Курский не пожалели.

 

- Уж больной хлипкой она кажется, - говорю Анатолию.

- Это только с виду, - утешил тот. - Танки по нему мотались, не сбавляя скорости... А штатный мост взрывали дважды. От первого взрыва дыра в полотне образовалась, ну а второй, многократно усиленный, процесс разрушительства довершил.

Судя по отметинам на стенах близлежащих домов и оград, Курский находился под прицелом артиллерийских батарей.

- Вон там, - показывает рукой наш гид, - за теми холмами пушки стояли. Говорят, доставали до самой Саур-могилы. Ну а оттуда «ответка» прилетала. Месяца два артдуэль длилась. Сидели в подвалах, пока от Саур-могилы наступать не начали. Накрыли холмы таким плотным огнём, что многие из наших с жизнью прощаться начали.

И всё-таки жителям Благодатного повезло. Особенно, если сравнить их село с многострадальным Никишино, где погибло шестеро мирных граждан, полтора десятка коров, и практически под корень изведено поголовье собак и кошек. На этом фоне парочка контуженных мужиков, да десяток повреждённых домов пустяками кажутся.

От названия четвёртого моста - Шаховского - так и веет аристократизмом. Чтобы поднырнуть под него, геродотовской Сюрлей пришлось завернуть такой крендель, что у человека со слабым вестибулярным аппаратом вполне может закружиться голова.

Сам же мост ничего выдающегося не представляет. О таких обычно говорят отставные мореходы: «Труба пониже и дым пожиже». Однако, как мне показалось, Шаховской наиболее дорог сердцу сельского механизатора.

Впрочем, ничего удивительного здесь нет. Во-первых, у моста лежит подобной тихой песне плесо, а во-вторых, отсюда видна гора, где, по преданиям, обитал разбойник Зуй. А в-третьих, у её основания из камня пробивается родник, такой же робкий, как и обитательница здешних мест ореховая соня.

 

Родник у подножья разбойничьей горы.

 

- На этом пригорке стояла панская усадьба, - начинает своё повествование Анатолий, - местные мужики сравнительно недавно раскатали её по камешку, рядом устраивались предпраздничные ярмарки.

Рассказывает так, будто видит барский дом, ровные аллеи и застывшую у высокого крыльца фигуру пришедшей за подаянием нищенки. Да мало ли чего способен увидеть человек, который сердцем прочувствовал бег миновавших столетий, сегодняшний день и слышит голос родника, который, словно малый жаворонок, крылом взвихривает в каменной горсти золотистые песчинки. Недаром же сказано, кто видит прошлое, тот наделён даром узреть будущее.

- А каким оно будет? - спрашиваю Бродяного.

- У подвёрстанного к пашне человека, - после короткого раздумья отвечает наш гид, - прошлое и будущее подобны покрытой мозолями ладони вечного раба. Трудились тяжко, то же самое сулит и день грядущий. Но если честно, другой участи я и не желаю.

 

«За время войны в Донбассе разрушено 33 моста и путепровода. Их общая протяжённость составляет более трёх километров».

(Из официальной справки).

 


Сергей ВАСИЛЬЕВ
Читайте также: