Донбасс, война и многострадальный Кальмиус

Кальмиус - река прифронтовая.

За годы войны в Донбассе повреждено или полностью уничтожено несколько десятков путепроводов. В том числе - четыре моста, соединявших берега главной водной артерии юга шахтёрского региона.

 

От снарядов спасались за чудотворной иконой

Старинная икона Николы Мирликийского.
Как особо ценную вещь,
её при бомбардировках прячут в подвал.

Многолюдны сегодня берега Кальмиуса. Только обживают их не рыбаки с любителями природы, а военные. Как утверждают немногочисленные представители местного населения и мои более удачливые коллеги, приречные холмы сплошь изрыты траншеями полного профиля.

Оговорюсь сразу: не ради придания снимку большего эффекта я запечатлел Дмитрия Георгиевича Кицуля на крутом бережку. Дело в том, что ветеран труда дважды оказывался в зоне поражения взрывной волной, эпицентром которой являлся упомянутый мост. Первый раз - осенью сорок третьего года прошлого столетия, а во второй - уже в наше время.

И вообще, жизнь сельчанина прошла на берегу Кальмиуса. Стоит лишь спуститься по косогору, и окажешься у самого уреза воды. То - вялотекущей, то - ворочающей тяжеленные булыги после хорошенького ливня.

Впрочем, Кальмиус порой выбрасывает коленца и похлеще. Вышел однажды грек Кицуль на бережок, а реки не увидел. Путепровод на месте, прибрежные хаты тоже, а река куда-то подевалась. Только хилые лужи поблёскивают в опустевшей пойме.

- Наверное, - интересуюсь, - ваши земляки в тот день до отвала дармовой рыбкой угостились?

- Насчет рыбки не скажу, - рассмеялся собеседник. - А вот урожай металлолома со дна речного собрали богатый... Ну, а Кальмиус к исходу вторых суток вернулся. Ему, видите ли, наскучило привычное ложе, проломил громадную дыру в защитной дамбе и начал затапливать гигантскую чашу карьера. Говорят, чтобы заделать прореху, пришлось истратить полторы тысячи кубометров камней.

Однако вернёмся в осень сорок третьего года прошлого столетия:

- Фронт приближался с каждым часом, - вспоминает ветеран. - И всё гуще валило отступающее войско гитлеровского вермахта. Машины, повозки, пешие колонны... Брели, подобно стаду овец. А потом снаряды в пойму начали падать. Здесь уже не до зрелищ. Да и батька всех загнал в подвал... Сидим на ящиках с картошкой, слушаем дрожь земную. Час, второй, третий слушаем. И тут как рванёт... Мать на икону Николая-Чудотворца перекрестилась... С собой в подвал, как самое ценное, взяла... Шепчет: «Спаси и помилуй... Неужели снаряд в наш дом попал?»

Как только стены подвала перестали биться в конвульсиях, глава семейства отправился на разведку.

- Выходите! - крикнул он со двора. - Дом, слава Богу, цел. А вот мост через реку корова языком слизнула...

Впрочем, танки авангарда Красной армии это не остановило. Они переправлялись через водную преграду чуть ниже взорванного моста, и, как казалось десятилетнему Мите, никакая сила не могла остановить железный поток.

 

И вновь подвал стал местом жительства

Земляки Кицуля - люди предусмотрительные. При малейшей опасности стараются добежать до ближайшего укрытия. Но если осенью сорок третьего они провели в подвалах чуть более трёх часов, то нынешняя война скоро сделает из них штатных обитателей подземелья.

- По этой причине никого и не убило, - авторитетно заявляет 83-летний ветеран. - Только дома и хозпостройки пострадали. Да у кое-кого живность побило. А заодно снарядом крышу склада хлебоприёмного предприятия разворотило. Пять тысяч тонн пшеницы сгорело. До Нового года тушили, не могли потушить... Это же, сколько голодных ртов можно было бы досыта накормить!

В сорок третьем фугасы стороной обошли хлебные склады, а германцы не успели вывезти зерно нового урожая. Поэтому пекарня на малой родине Дмитрия Георгиевича работала бесперебойно.

Правда, караваи не всегда удавалось переправить на другой берег Кальмиуса, где раскинулось соседнее село:

- Наши местные, в основном, старики и солдатки, построили мост-времянку,- продолжает Кицуль. - А здесь, как на грех, если не паводок, так ливень. Возница хлебовозки - телега с фанерной будкой - постоит-постоит на берегу, да и ворочает обратно. Люди на той стороне волнуются, отчаянные головушки пытаются лодочную переправу наладить. Только против стихии не попрёшь...

Кто повредил позапрошлым летом воздвигнутый после той войны капитальный путепровод, собеседник не знает. Он как раз пережидал очередную бомбардировку в подвале. Вместе с доставшейся от покойной матери иконой Николая-Чудотворца.

- По слухам, диверсанты подкрались, - говорит ветеран. - Пришлось опять времянку лепить. Но, слава Господу, мучения водителей и пассажиров скоро подошли к концу...

 

Ласточкин мост

 

Мост через Кальмиус на малой родине
Дмитрия КИЦУЛЯ взрывали дважды.

В двадцати километрах ниже по течению ещё один путепровод. Один из тех, которые именуют объектами дорог второстепенного назначения. А запомнился он ещё по первому лодочному путешествию по главной водной артерии юга Донбасса.

Чтобы проплыть под мостом, пришлось лечь на дно лодки. И заодно прижать её к правому берегу. Иначе бы моя посудина зацепила прилепленное к несущей балке ласточкино гнездо, из которого при моём появлении высунулось пятеро птенцов-желторотиков.

За мостом я решил дать передышку вновь приобретённым мозолям. И благодаря этому стал свидетелем, как уж попытался отобедать ласточкиными чадами.

Хитрая оказалась зверюга. Рывком выметнулась из воды, однако до гнезда не дотянулась. Взглянув злыми глазами на человека, уж берегом вернулся к исходной точке охоты и вновь доверился течению. Всего я насчитал полдюжины безуспешных попыток. На седьмую у охотяры, похоже, не хватило сил.

Уцелело ли гнездо на несущей балке, я не рискнул проверить. Думаю, военным вряд ли пришлось бы по душе излишнее любопытство. Зато, надеюсь, никто не станет возражать, если озвучу количество повреждённых, а то и вовсе уничтоженных путепроводов шахтёрского региона. Таковых (данные на пятое сентября 2014 года), более трёх десятков. В том числе, на Кальмиусе - Раздольненский, Ласточкин, Гранитненский, Павлопольский.

 

Сергей ВАСИЛЬЕВ.

Фото автора.


Читайте также: