Она познала мудрость и печаль

29 ноября не стало Беллы Ахмадулиной - классика русской поэзии, яркого участника знаменитого движения «шестидесятников»

Они влились в застойное общество свежей молодой струей, и даже теперь невозможно поверить, что эти люди могут умереть от старости. Их энергия оказалась такой мощной, что и в преклонном возрасте они не превратились в бабушек и дедушек, а остались такими же мальчиками и девочками, только постаревшими. Евгений Евтушенко - и сейчас такой же эпатажный фрик в ярких пиджаках, с живыми молодыми глазами. И Белла Ахмадулина в свои 73 года оставалась трепетной черноглазой девочкой-загадкой, а вовсе не важной литературной дамой.

Ее первый сборник «Струна» увидел свет в 1962 году, за ним последовало еще более двадцати книг и не меньшее количество престижных премий и званий. Причем сама Белла Ахатовна и к тому, и к другому относилась совершенно легкомысленно: рукописи стихов разбрасывала, теряла, нисколько ими не дорожа, а от наград равнодушно отказывалась, если не испытывала уважения к присуждавшей их власти. При генсеке Черненко, который щедро раздавал литераторам регалии, по Москве даже ходил стишок: «Только Белла и Булат (Окуджава. - Прим. А.С.) отказались от наград». А когда у нее дома раздался звонок из администрации Путина: «Вас от Владимира Владимировича беспокоят», Ахмадулина поинтересовалась: «От Маяковского?». В этом была вся она: хулигански поставить на место самого главу государства в соответствии со своей собственной системой ценностей, в которой поэт был на первом месте, а «сильные мира сего» - где-то в самом конце.

Миллионы читателей восхищались ее тонкой, страстной, изысканной поэзией, которую Иосиф Бродский сравнил с розой, пояснив: «Сказанное подразумевает не благоухание, не цвет, но плотность лепестков и их закрученное, упругое распускание...» Но те, кто близко знал Ахмадулину (и в первую очередь она сама) на первое место, даже по сравнению с этими чудными стихами, ставили ее бесстрашную и искреннюю общественную деятельность. Еще в студенческие годы ее исключили из Литературного института за отказ подписать знаменитое письмо в осуждение Бориса Пастернака. Причем для нее этот отказ был не красивым жестом, а совершенно естественным поступком, да и к исключению (кстати, впоследствии ее всё равно восстановили) девушка отнеслась философски.

Впоследствии Ахмадулина многократно выступала в поддержку преследуемых советской властью: Сахарова, Синявского, Даниэля, Войновича, Параджанова. Всех, даже власть имущих, обескураживало то, что она шла на эти шаги, за которые можно было получить массу проблем, без всякого страха и подобострастия, даже с какой-то насмешкой. За всем этим скрывалось осознание собственной правоты: несмотря на постоянную промывку мозгов, которой советская власть подвергала своих подданных, Ахмадулина четко понимала, кто чего стоит на самом деле. И действовала исходя из этого, вовсе не считая, что совершает что-то особенное.

- Я никогда не гордилась своими поступками, - говорила она. - Просто не могла иначе.

Евгений Евтушенко, который был первым мужем Ахмадулиной (именно ей он посвятил «Со мною вот что происходит...»), до сих пор говорит о ней с трепетом и как о женщине, и как о соратнике:

- Белла была примером преданности не только поэзии, но и примером гражданского благородства. Она всегда бесстрашно выступала за тех, кто попадал в беду.

Для всех эта потеря стала шоком. Но, в то же время, поэт - он на то и поэт, чтобы его физическая смерть оставалась несущественной по сравнению со стихами, которые будут заставлять людей улыбаться и плакать даже тогда, когда его уже давным-давно не будет на этом свете.

- Белла Ахмадулина прожила безукоризненную жизнь и была эталоном чести, достоинства и веры в высокие идеалы, - точно заметил Эльдар Рязанов. По словам режиссера, ее скромность была «фантастической», причем не наигранной, а очень естественной.

- Горько понимать, что ее больше нет. Но… Знаете, как раньше проявляли фотографии? Вот так же сейчас, со временем, будет проявляться для всех ее личность - тонкость, страсть, чистота душевная, - считает музыкант Владимир Спиваков. - И именно сейчас, после ухода Беллы Ахмадулиной, наступит новое измерение ее жизни. Люди смогут понять ее поэзию более глубоко.

Белла Ахатовна будет похоронена на Ваганьковском кладбище.

Алиса Сопова.

Белла Ахатовна в Донецке: «Если я не умерла...»

Приезд Беллы Ахмадулиной с мужем Борисом Мессерером в Донецк врезался в мою память на всю жизнь.

Ее творческий вечер в областной филармонии был назначен на 4 апреля 1998 года. Однако этот день оказался черным в истории Донецкой области - вследствие аварии на шахте им. Скочинского погибли 63 горняка. Все развлекательные мероприятия в ту субботу были отменены. И хотя вечер поэзии Ахмадулиной трудно назвать таковым, ее выступление тоже попало под запрет.

Зрителям были возвращены деньги за билеты. Но я узнал, что поэт (она не признавала слова «поэтесса») уже приехала в филармонию, и попросил организаторов ее выступления об интервью. Белла Ахатовна согласилась.

Гостья была очень опечалена трагедией и невозможностью пообщаться с донецкими зрителями. Но когда я завел разговор о поэзии, ее глаза загорелись. И она начала взволнованно говорить о своих соратниках по перу. В 1997 году Академией русской современной словесности была учреждена литературная премия имени Аполлона Григорьева. Ахмадулина с уважением отозвалась о ее первых лауреатах и выразила надежду, что это явление поможет состояться некоторым молодым писателям. (Увы, через семь лет премия лишилась спонсорской помощи и прекратила существование.)

Задал я и немного провокационный вопрос на модную тогда тему: каково ее мнение о недавно изданном «Дневнике» Юрия Нагибина? (В нем известный писатель откровенно рассказал в том числе о браке и разводе с ней в 60-х годах.) Недрогнувшим голосом Белла Ахатовна просто ответила: «Я этого автора не читала».

А в завершение она прочла свою «Песенку для Булата». Которая начинается пронзительно: «Мой этот год - вдоль бездны путь. И если я не умерла, то потому, что кто-нибудь всегда молился за меня».

При всей своей скромности и интеллигентности Ахмадулина держала себя с большим достоинством. Когда обозреватель по культуре одной из донецких газет попытался бесцеремонно вклиниться в нашу беседу («И я тоже хочу задать вопрос»), она удивленно глянула на него и, поджав губы, жестко произнесла: «Какой еще вопрос можете задать вы?» - после чего тот не проронил ни слова.

Конечно, Белла Ахатовна не пожелала вписываться в нашу суетную эпоху. Сторонилась шумных телешоу. Исключение сделала лишь для вечера в честь 70-летия Высоцкого.

И просто, не спеша доживала свои последние годы. В полном соответствии с моим любимым стихотворением «Медлительность». Любя Бориса Мессерера. Который в Донецке сидел за соседним столом, добродушно слушая наш разговор. А в этот черный понедельник вызвал «скорую помощь», когда ей стало плохо. Но врачи не смогли ничем помочь. В жизни великого русского поэта уже всё совершилось...

Сергей Черных.

* * *

По улице моей который год
звучат шаги - мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.

Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.

Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.

О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.

Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.

Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву, и поднести к лицу,
и ощутить сиротство, как блаженство.

Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и - мудрая - я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.

И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.

И вот тогда - из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.

1959

Прощание

А напоследок я скажу:
прощай, любить не обязуйся.
С ума схожу. Иль восхожу
к высокой степени безумства.

Как ты любил? - ты пригубил
погибели. Не в этом дело.
Как ты любил? - ты погубил,
но погубил так неумело.

Жестокость промаха... О, нет
тебе прощенья. Живо тело
и бродит, видит белый свет,
но тело мое опустело.

Работу малую висок
еще вершит. Но пали руки,
и стайкою, наискосок,
уходят запахи и звуки.

1960

Медлительность

Замечаю, что жизнь не прочна
и прервется. Но как не заметить,
что не надо, пора не пришла
торопиться, есть время помедлить.

Прежде было - страшусь и спешу:
есмь сегодня, а буду ли снова?
И на казнь посылала свечу
ради тщетного смысла ночного.

Как умна - так никто не умен,
полагала. А снег осыпался.
И остался от этих времен
горб - натруженность среднего пальца.

Прочитаю добытое им -
лишь скучая, но не сострадая,
и прощу: тот, кто молод, - любим.
А тогда я была молодая.

Отбыла, отспешила. К душе
льнет прилив незатейливых истин.
Способ совести избран уже
и теперь от меня не зависит.

Сам придет этот миг или год:
смысл нечаянный, нега, вершинность...
Только старости недостает.
Остальное уже совершилось.

1973