Предзимьем дышат небеса

Острова речной излучины

Каждое лето в среднем течении Кальмиуса появляется несколько новых островов. Как правило, их основанием служит притащенная половодьем коряга. Осев на мелководье, она начинает обрастать клочками сена, тряпьем и пластиковой нечистью. Одни зародыши суши гибнут под безжалостным напором вешних вод, другие, наоборот, расширяют свои владения за счет очередных порций хлама. Спустя несколько сезонов вода, ветер и птицы засевают острова семенами трав, плакучей ивы и боярышника.

Роль мусорной гребенки выполняют также каменные гряды староласпинской излучины. Застрявшие в валунах обломки древесных стволов со временем становятся надежными бастионами и заставляют реку искать новые пути. Сплавляться излучиной осмеливаются лишь самые отчаянные байдарочники. Чуть зазеваешься - и твое суденышко уже перемалывают каменные челюсти. Но зато какое удовольствие - мчаться со скоростью торпедного катера в ворота брызг, среди ниспадающих причесок скорбных ив.

К сожалению, не все острова доживают до зрелого возраста. Летом я пережидал грозу под старым вязом, с маковки которого можно разглядеть околицу Старой Ласпы. Река билась, словно лошадь в оглоб­лях. Безжалостно стегаемая всполохами молний и плетями дождя, она неслась мимо старого вяза, с каждой минутой все больше приходя в неистовство. Под ее копытами вначале пал молодой ясень на небольшом островке. Затем течением его буквально разорвало надвое. Творилось нечто невообразимое. Казалось, на месте острова забил грязевой вулкан. Из жерла летели выворотни, пластиковые бутылки и какие-то ошметки.

Через десять минут река расправилась с островом. На его месте обнажилась каменная гряда, через которую Кальмиус тысячелетиями прокладывал и продолжает прокладывать дорогу к морю,  а спустя еще четверть часа ненастье пошло на убыль. Похоже, природа удовлетворилась тем, что смахнула островок, основанием которого служили коряги и пластик.

Осиротевшие сапоги

Человеческая неряшливость особенно заметна глубокой осенью, когда падет к земле прихваченная первыми заморозками трава. Так, у моста через Кальмиус в районе старобешевского села Новоекатериновка мы с приятелем насчитали несколько десятков водочных бутылок, массу смятых стаканчиков, восемь лишайникового цвета кострищ и пару разнокалиберных сапог. Судя по изношенному виду, хозяин без особого сожаления расстался с обувкой.

Осиротевшая обувка.

Да и зачем она на финише предзимья? В стылой воде долго не простоишь, да и на поклевку может надеяться лишь откровенный чудак вроде того, который торчит на противоположном берегу. Если бы  не сносимый ветром сигаретный дымок, рыболова можно было бы принять за брошенное посреди огорода пугало.

- Похоже, бабка деда из дому выгнала, - говорит приятель и возвращает мне бинокль. - Вместе со старым «жигуленком». За рыбкой золотой, наверное, послала.

Несколько минут при помощи оптики изучаю запеленутого в линялый дождевик старого рыболова. Лицо его неподвижно, но не угрюмо. Скорее всего, дед из того сорта людей, которые под предлогом рыбалки уходят из дома лишь затем, чтобы подышать глубоким, как небо над головой, воздухом речной поймы.

Изгнанники на мушке

Водитель мусоровозки одного из южных райцентров области рассказал о том, как отвозил на скотомогильник трупы бродячих псов.

- Из ружей-то, - добавил он, -  стрелять запрещено в городе. Так собак вначале усыпляли стрелами... Так сказать, ради того, чтобы не травмировать психику общественности и не подвергать прохожих опасности. Но потом их все-таки добили из дробовиков.

Помимо признаний водителя, других доказательств жестокого обращения с братьями меньшими заполучить не удалось. Власти и любители поупражняться в стрельбе лишь сослались на отчеты, где указывалось количество якобы усыпленных и переданных в  приюты собачьих голов. Но то, что это, мягко выражаясь, не соответствует действительности, могу подтвердить сделанными на скотомогильнике фотографиями, которые из соображений все той же гуманности не осмелился предложить в печать.

Этой расположившейся на отдых в центре Волновахи стае просто повезло.

Поэтому в заключение сошлюсь все на того же водителя мусоровозки, который предложил вместо отстрела бродячих псов жестко наказывать их бывших владельцев:

- Выбросил животину на улицу - получи сполна по ту сторону штанов...

Что ж, зерно здравого смысла здесь присутствует. Зачем, спрашивается, тратить дробь и стрелы на отлученных от человеческого жилья зверей, оставляя безнаказанными главных виновников?

Изумрудно-золотой натюрморт

В степной дубраве безмолвие. Его нарушает лишь ропот отсыревших листьев. Такое впечатление, будто бы это сама зима огневкой крадется по лесу. От ее шагов олени чутко прядут ушами, а зайцы ищут укрытия в гребнях осенней пахоты. Листья ложатся на землю, как позеленевшие от времени пятаки в копилку. Они, кажется, даже пахнут медной патиной.

Тот самый натюрморт.

Когда ветер белкой-летягой проносится по вершинам, в дубраве начинается настоящий листопад. В его метельном кружении смазываются контуры могучих крон и притаившийся у подножий столетних великанов подлесок. Подгоняемое шквалами огненное половодье выплескивается за опушку и достигает палисадов лесного поселка.

Несколько листьев спланировало на вечнозеленый островок декоративного кустарника, который по периметру обложен гранитными валунами. Выдержанный в изумрудно-золотистых тонах натюрморт тут же разрушает очередной порыв ветра. Но я  успеваю дважды щелкнуть затвором фотоаппарата, сохранив таким образом память об одном из чудеснейших времен года - предзимье.

Цветы от лешего    

Позвонил приятель, с которым мы наблюдали за одиноким рыболовом на берегу Кальмиуса.

- Понимаешь, какое дело, - извинился он. - Решил истопить баньку, но обнаружил нечто такое, что заставило повременить. Короче, бери фотоаппарат и срочно приезжай.

Цветы неземные на банном окошке.

Судя по загадочному лицу приятеля,  в бане должен был прятаться  зверь вроде чупакабры или, на худой конец, ежик. Увы, объектом оказалось обычное окошко, на стекле которого мороз нарисовал цветы неземного происхождения.    - Не споткнись о дровишки, - предупредил хозяин баньки, - я их от неожиданности выронил, когда увидел такое... С одной стороны, явление объяснимое, минус два на термометре, осевший конденсат. Но с другой, картину язык не поворачивается назвать механическим творением.

И действительно, несмотря на авторитетные выводы маститых мудрецов, мало верилось в бездумное воздействие  природы. Здесь скорее присутствовало нечто другое, мало подвластное законам физики, да и наши предки, ничего не знавшие о превращении жидкости в кристаллическое образование, были уверены, что картинки на бычьих пузырях и появившихся позже стеклах по ночам рисуют художники из числа леших.