Жизнь под разрывами снарядов

И всё его оружие - инвалидная трость

 

Пришлось уроженцу Старобешевского района Спиридону Кацу на восьмидесятом году жизни стать беженцем. Собственно, это уже вторая в биографии бывшего фронтовика эвакуация. Первая пришлась на сентябрь сорок первого года прошлого столетия. Правда, завершилась она в сорока километрах от родительского дома, после того, как арьергарды верхмахта форсировали Кальмиус раньше, чем до него успели добрести уходившие на восток сельчане.

Примерно в том же месте, на левом берегу главной водной артерии Приазовья, завершилась эвакуация №2. Покинув разбитый снарядом дом, Спиридон Харлампиевич вместе с невесткой и взрослой внучкой поселились у дальних родственников в посёлке Новый Свет.

- Спасибо добрым людям, - молвил опирающийся на инвалидную трость ветеран,- уступили нам две самых просторных комнаты, поделились картошкой, соленьями и прочими припасами. Денег у нас практически не осталось. Потратили даже те, которые я складывал в «смертный» чемодан. А что вы хотели? Внучка без работы, нам с невесткой пенсию последний раз заплатили в августе...

Разговор мы продолжили во дворе под навесом, где у Спиридона Харлампиевича хранится жестянка из-под тюльки в томате, куда фронтовик складывает аккуратно потушенные окурки.

- Консервы по гуманитарной линии, - невесело усмехнулся ветеран. - Табачок, к сожалению, не положили. Вот и консервирую бычки на «чёрный» день. Но это так, мелочи... А вот куда народу возвращаться после всего? Чем землю пахать после того, как её удобрили осколками снарядов и минами?

Прошу собеседника вспомнить один-два эпизода из фронтовой жизни.

- Что было, то померкло перед бедой сегодняшней, - отмахнулся увеченный воин. - Скажу лишь одно: самый обездоленный человек на войне - это мирный житель. Однажды мне пришлось прикрывать отход нашей роты. Но даже тогда не было так горько... Я разговаривал с противником на равных, через планку ручного пулемёта. А если у тебя, кроме инвалидной палки, никакого оружия не имеется, каждый волен распорядиться твоим домом и твоей жизнью.

 

В живых осталась лишь собака

 

С ровесницей Спиридона Харлампиевича, жительницей Докучаевска, назовем её Галиной Петровной, пообщаться не удалось. Но не исключено, что она, как и бывший пулемётчик, при бомбардировках тоже испытывала щемящее чувство собственного бессилия. Да и не только она. Оказавшийся на линии фронта малоизвестный до недавних пор городок вот уже  два месяца дподвергается артиллерийским ударам.

Последствия обстрелов удручающие. Из семи имеющихся детсадов четыре нуждаются в восстановлении, разбито несколько десятков домов, завод железобетонных изделий, обогатительная фабрика, а градообразующее предприятие - Флюсо-доломитный комбинат - прекратило добычу полезных ископаемых. Заодно отключили сирену, которая оповещала горожан о начале бомбардировки.

Впрочем, при сигнале тревоги далеко не все спешили в подвалы. В том числе - люди преклонного возраста. Ветераны просто не успевали, да и физически не всегда могли спуститься с верхних этажей.

К тем, кто пережидал обстрелы, надеясь на милость высших сил, относилась и Галина Петровна. Но увы, на сей раз персональный ангел-хранитель не сумел уберечь охраняемый объект: тяжёлый снаряд прямиком угодил в квартиру пенсионерки. И если бы сработал его взрыватель, четырёхэтажка попросту бы сложилась на манер карточного домика.

К слову. Два года назад при ремонте обвалилась стена расположенной рядом с пострадавшим домом школы, погиб рабочий. Поглазеть собрались сотни горожан. В данном случае операция по извлечению тела погибшей проходила без зевак. Только редкие прохожие бросали мимолётный взгляд на изувеченный дом и шли по своим неотложным делам.

Зато никуда не отлучалась от руин псина преклонных лет. Как объяснили жильцы соседнего дома, собака по кличке Ирма каким-то чудом уцелела в квартире, где не осталось ни одного «живого» места.

 

Оставшаяся без хозяйки Ирма обречена на голодную смерть.

 

Дальнейшая судьба Ирмы, как и сотен оказавшихся на улице комнатных питомцев, безрадостна. Едва ли старая псина сумеет отвоевать место у мусорных баков, где объедков сегодня меньше, чем драгоценных самородков в золотоносной жиле.

 

Памперсы для травмированных душ

 

Позвонил приятель и рассказал, как час назад попал на автовокзале под обстрел:

- Купил билет, в ожидании автобуса перекуриваю. Вдруг - грохот. Один снаряд падает во дворе школы-интерната для умственно отсталых, другой вдребезги разносит крышу пятиэтажки. Качнуло взрывной волной ощутимо, но не на столько чтобы свалить в грязный сугроб даму бальзаковского возраста, которая находилась в паре-шагов от меня. Пришёл в себя от крика: «Помогите!!! Чего глазами хлопаете? Выньте меня из сугроба! И поскорее, а то левое предплечье застыло».

- Сколько же времени дама провела в сугробе, что успела замёрзнуть? - спросил я.

- Не в сугробе дело. У неё мелкими осколками зацепило руку. Когда поднимал, кровь на ладонях осталась.

- Сам то не пострадал?

- Пронесло. Пока поднимал даму, да успокаивал, люди вызвали «скорую». Здесь ещё двоих ранило.

- Короче, произошёл типичный для нашей жизни случай с более-менее счастливым исходом...

- Не скажи. По дороге к карете «скорой» дама попросила позвонить мужу: «Только пусть ничего не говорит Оксанке. Ей ни в коем разе нельзя волноваться... Оксанка - наша дочь. Умница, красавица, лучшая в третьем классе ученица. Но вот беда - памперсы приходится носить. Только стрельнут, а с ней уже грех приключился. На уроках, ночью во сне».

- Это будет двадцать четвёртая история о детях, которую запишу в походный блокнот. Часть их вошла в публикацию «Синдром упавшего корыта». Если не читал...

- Читал. Поэтому и звоню. Ты упустил одну существенную деталь. А именно... В мирное время я скептически воспринимал льготы, которые полагались детям войны: «Что, дескать, они могли пережить, держась за мамкину титьку?». А теперь дошло. Дошло, когда на собственной шкуре испытал «прелести» бомбардировок. А вообще, добром это не кончится. Всех нас, особенно - детей, если не сотрут в порошок, то контузят морально. Короче, запасайтесь, люди добрые, памперсами, пока они есть в продаже.

 

Юрий ХОБА