Заметки из прифронтового блокнота: Согрейте душу благодарственной свечой
Летят метеориты и фугасы
У метеоритов и снарядов сто пятьдесят второго калибра есть много общего. В частности, те и другие с одинаковым успехом уничтожают плоды рук человеческих - дома, больницы, школы, транспорт.
Но в то же время имеются и существенные отличия. Метеориты, учитывая малую, по космическим меркам, мишень, большей частью промахиваются. Снаряды же неспособны преодолеть притяжение. Они падают туда, где и были произведены. То есть - на землю.
По-разному относятся к средствам уничтожения и страховые компании. Их агенты охотно подписывают договоры, где речь идёт о космических пришельцах и в качестве примера приводят случай с жителем Великоновоселковского района, который получил компенсацию за причинённые метеоритом убытки.
Правда, размер возмещения оказался смехотворно малым. Как и сам незваный гость, вес которого исчислялся сотней граммов. Поэтому случившееся следует рассматривать исключительно в плоскости курьёзов. Оказывается, инородное тело пробило стропила, потолок и на последнем издыхании шлёпнулось в сковороду с жареной картошкой.
К сожалению, сведения о подобных инцидентах с транспортом отсутствуют. Всё-таки автомобиль или поезд представляют собой движущиеся цели. И попасть в них камнем с неба довольно затруднительно.
Другое дело - фугасы. За годы войны их выпало в шахтёрском регионе больше, чем все имеющиеся в наличии транспортные средства. Включая инвалидные коляски и тележки для перевозки ручной клади.
Однако страховые компании упорно не замечают оказавшихся в затруднительном положении своих сограждан. Наверное, закончилась бумага, на которой печатают полисы. Да и агенты куда-то подевались. Словно и не они совсем ещё недавно по степени назойливости лишь самую малость уступали осенним мухам.
Страховки в прифронтовой зоне не выдают.
А сам не плошай...
К слову, данное сравнение я позаимствовал у водителя нашей мобильной группы Вольдемара, который в качестве страхового полиса использует волшебное заклинание: «Боже, помоги».
И представьте, это здорово выручает. Порой попадали в безвыходные ситуации, однако всякий раз отделывались по минимуму. Пробитым осколком скатом или символической вмятиной на капоте.
С такой мелочёвкой, ясное дело, обращаться к инспекторам ГАИ и страховым агентам не принято. Это всё равно, что вызывать карету «скорой помощи» по поводу оцарапанного гвоздём мизинца.
Испуг же на войне в расчёт вообще не берётся. Достойна прощения и проявляющаяся в критических ситуациях поспешность. По крайней мере, я не осерчал на Вольдемара, когда тот едва не потерял меня на опушке лесного островка, откуда по нам начал стрелять крупнокалиберный пулемёт.
Человек просто торопился побыстрее вывести транспортное средство из зоны поражения. То есть, действовал в соответствии с железным правилом предков: «На Бога надейся, а сам не плошай».
Фронтовые пути-дорожки заметно сказались на облике нашего автомобиля. Да и при форсировании колдобин он кряхтит, как сползающий с печи древний старик. Но машинёшка - единственное средство заработать кусок хлеба насущного. К тому же - незастрахованное.
Ещё более бережно относился к четырёхколесной собственности житель прифронтовой зоны Харлампий Спиридонович. Будучи мужиком запасливым, отставной механизатор в своё время натаскал домой кучу железного хлама. В том числе - листы обшивки списанного комбайна.
Часть из них пошла на ставни, а остальное добро Харлампий Спиридонович истратил на защиту стоящего в гараже «жигулёнка».
Предосторожность сия заслуживает похвалы. Жаль лишь, что отставной механизатор имеет самые приблизительные представления о пробивной силе мин сто двадцатого калибра. Иначе бы поместил железного коня в капонир или, что было бы надёжнее, отогнал подальше от линии фронта.
Ну, а теперь горько сожалеет о собственном упущении. И, выходя поутру во двор, старается не смотреть в сторону изувеченного «жигулёнка», который местные остряки окрестили не поддающимся ремонту решетом.
Город сгоревших автомобилей
Иловайск - город сгоревших автомобилей.
Будь Харлампий Спиридонович зловредным мужиком, то, возможно, утешился бы тем, что количество расстрелянных в ходе войны легковушек исчисляется многими сотнями. Однако отставной механизатор не умеет радоваться чужой беде. Наоборот, воспринимает её как свою собственную:
- Ездил осенью четырнадцатого года к сестре в Иловайск, чтобы поддержать её морально и материально, - вспоминает ветеран хлебной нивы. - Так вот, там я впервые увидел автомобильное кладбище возле двора скупщика металлолома. От вида разбитых машин у меня сердце зашлось... Люди в куске хлеба себе отказывали, но здесь пришла война и всё перечеркнула.
Я тоже обратил внимание на уничтоженную технику. Причём, грань, разделяющую транспорт на военный и гражданский, размыли поднимающиеся над остовами железных коней дымки. И в обозримом пространстве - ни кошки, ни собаки, ни человека.
Пока, наконец, докричался до живой души, чуть голос не сорвал и вдобавок оцарапал костяшки пальцев о побитые осколками калитки. Впрочем, живая душа в обличье гражданина предпенсионного возраста оказалась не настроенной на интервью:
- Чего тут показывать?.. Поставил машину поближе к дому, чтобы от шальных пуль прикрыть. А мина возьми, да и упади посреди огорода... Кому жаловаться, у кого помощи просить?..
Примерно в таком же духе выразился владелец иномарки, с которым я вкратце пообщался после обстрела Киевского проспекта, откуда просматривается высотка, под крышей которой до войны ютились редакции печатных изданий.
- Приехали в гости, - рассказывает мужчина. - Я, жена, трое малолетних киндеров. Только поднялись в квартиру крёстной, начался обстрел. От греха подальше спустились в подвал. А когда ближе к полуночи стрельба прекратилась, вышел на улицу. И увидел то, что вы сейчас видите... Иномарка восстановлению не подлежит. Уцелело лишь детское кресло. Что ж, приспособлю его по весне на детскую качельку.
Вагоны и жизнь на обочине
Транспортное средство восстановлению не подлежит.
Да и в роли песочницы малопригодно.
Железнодорожникам Кировска тоже придётся поломать голову над тем, куда пристроить исковерканный гаубичным снарядом сто пятьдесят второго калибра грузовой вагон. Из него, конечно, можно соорудить песочницу, однако есть опасения, что детишки поранятся о рваный металл.
- Такие страсти-мордасти здесь творились, - рассказывает прибирающаяся в сторожке стрелочница Ольга. - Увидела, как вагоны валятся и на пол упала. Потом около получаса стёкла из причёски вытряхивала.
В ту ночь стёкла сыпались по всему Кировску. В церкви, жилых кварталах, на припаркованных около домов автомобилях. А всё это сопровождалось нервным звоном колоколов, о которые ударяли раскалённые осколки.
Об этом мне, помимо стрелочницы, поведал хозяин двух маршрутных такси, молодой человек, назвавшийся Вадимом:
- Был хозяин, да весь вышел, - поправил меня промышлявший извозом гражданин. Теперь я безлошадный и безработный... А куда податься, как быть, ума не приложу?..
Кроме Вадима, у разбитого корыта, простите - машинёшки, оказалось более тысячи жителей шахтёрского региона. Разумеется, ни один из них не вправе рассчитывать хотя бы на частичное возмещение ущерба.
Остаётся лишь дать совет: «Уж, коль вы лишились железного коня, постарайтесь утешиться тем, что остались живы. Идите в церковь и поставьте благодарственную свечу. Только не перепутайте столики «во здравие» и «за упокой».
Сергей ВАСИЛЬЕВ.
Фото автора.