Невероятное: исцелился... во сне

Петра Евсеева после того случая спрашивали, верующий ли он человек. На что тот неизменно отвечал: «Не верующий, а знающий».

Ходячая энциклопедия

Вообще-то друзья приклеили ему прозвище «Буда» (с ударением на последнем слоге). Он занимался йогой, не пил и не курил, зачитывался книгами по философии и истории. Пахал на заводе исключительно из-за страсти к книгам. Дореволюционные издания Ницше и Шопенгауэра достать можно было только в Москве. И цена этих раритетов равнялась зарплате инженера.

О том, что отпуск Петр проводил в пещере на Кавказе, в одиночестве и практически без пищи, знали лишь единицы близких друзей. От практикующего уже лет десять йогу Володи из Питера, с которым случайно свела судьба, впервые услышал о «черной линии», которая появляется во время медитации.

- Вообще-то это две сомкнутые полоски, которые постепенно станут расходиться, и ты увидишь перед собой вначале зрачки глаз, потом сами глаза и, в конце концов, прекрасное индийское божество. По мере продвижения по пути встретишь и многих других…

Походы с друзьями всегда организовывал Буда.

Проходной двор

Когда Буда «погружался в йогу», то отключал телефон и дверной звонок. В остальное время был гостеприимным хозяином. Но как-то в день рождения его девушки Татьяны глубоко за полночь она возьми да и пристань:

- Буда, а что же ты за мое здоровье и рюмки не выпьешь?

- Так не пью же…

Было видно, что девушка расстроена. Присутствующие стали уговаривать, мол, что тебе стоит, 20 лет… И он согласился. В колбу слил все, что гости не допили: прилично набралось. Тут бы самое время его отговорить, но народ, изрядно захмелевший, уже завелся.

Выпить Буда смог три четверти. Потом вдруг запустил стакан в стену. Компания отреагировала смехом. Вслед за стаканом полетели пустые бутылки от шампанского, вина. Потом - провал. По словам друзей, он стал танцевать… на стеклах! Все остолбенели, но в какой-то момент поняли, что крови-то нет!..

Ночное происшествие

Буда взвыл от боли и чуть сознание не потерял.

Окрик разбудил Таню, и когда зажгли свет... Сколько кровищи-то! Она метнулась в ванную за полотенцем. Перетянула кое-как ногу на щиколотке. Буда скомандовал тащить стекло, но не успел и глазом моргнуть, как она порезалась. Стянув с кровати простыню и обмотав руку, сам потянул осколок, едва сознание не потеряв. Поддерживаемый Татьяной, с трудом доскакал до ванны и сунул ногу под воду. Хлестало будь здоров. Стало ясно, что без «скорой» не обойтись…

Наутро ногу разнесло. Температура поднялась до 40. Через день врач написал название дефицитного лекарства, которое может помочь. Друзья Буды кинулись искать и достали-таки препарат. Но и это не помогло. Еще спустя сутки профессор Геннадий Иванович, присев на край постели больного, сказал: «Пожалуй, придется ампутировать, Петр Сергеевич…»

Буда зажмурился с такой силой, что в голове от напряжения поплыло.

- Вернуть бы всё назад, - сказал он и отвернулся к стене.

Встреча с Иисусом

Засыпая в ночь перед операцией, он почему-то вспомнил стихотворение Марины Цветаевой:

Под напев молитв
пасхальных
И под звон колоколов
К нам летит весна
из дальних,
Из полуденных краев...

Потом почувствовал, что кто-то присел на краешек кровати. Господи, - он не верил своим глазам, - это был Иисус Христос.

О чем они беседовали, Буда не помнил. Сказал только, что поделился с Иисусом горячим желанием вернуть все назад и что тот осенил его крестным знамением. Разволновался и, испугавшись, что вот-вот проснется, стал дышать «по йоге». Вот он видит себя сидящим в ванне…. пляшущим на стеклах... Вдох, выдох… Вокруг все веселятся... Буда натягивает футболку… Глубже, вниз, в темноту...

Светлое Христово Воскресение

Солнце слепит глаза. Петр лежит, не шевелясь, и вдруг, будто холодной водой окатили, резко садится в постели. Отдергивает одеяло. Еще не пошевелив ногой, понимает, что (о чудо!) «она прошла».

- Ну, Сергеич, ты как? - спросил сосед по палате Толик.

- Успел, - ответил Петр и откинулся на подушку.

- Не понял, - насторожился было тот, а потом махнул рукой и полез в тумбочку. - Стукнемся? - протянул зеленую крашенку, а розовую держал наготове.

Буда вдруг вспомнил бабушку Нюру, у которой прошло его детство. В пятидесятые годы перед Пасхой куличей бабуля не пекла, денег не было на такую роскошь. Она делала без сахара и соли мучных птичек. Яйца красила исключительно луковой шелухой. Все это выкладывала в полотенце, вышитое собственными руками. Ах, как он радовался, когда его крашенка оказывалась крепче…

- «Христос воскресе!» - шепнул на ухо Тане, которая была рядом.

- Воистину воскресе, - выдохнула та в ответ, и они трижды расцеловались.

Выписали его в тот же день.

- Любит вас Господь, Петр Сергеевич, - сказал на прощание профессор, и они крепко пожали друг другу руки.

Пару лет назад мы встретились с Будой в Крыму. Переехал же он туда, как только вышел на пенсию по горячему стажу. В Донецке бывает редко, чтобы набрать рюкзак книг, и опять - в горы. Пищу для религиозного чувства Буда находит у разных авторов. Их много, тех, кому «человек знающий» готов с закрытыми глазами доверить святая святых - свой духовный мир.