Шесть "любовей" Татьяны Дорониной

Рождённая в голодном 33-м, она, казалось, была обречена. Врачи так и сказали маме: "Жить не будет, очень маленький вес".

Но родители выходили кроху. "Укладывали меня на тёплую грелку и с болью в сердце прислушивались к дыханию и плачу, - вспоминает народная артистка СССР Татьяна Доронина, которой сегодня исполняется 80 лет. - Люди часто спрашивают о событиях, которые оказали на меня наибольшее влияние... Самое важное, очень сильно влияющее на меня и по сей день, - это хорошая литература. Дальше - всё, что происходило в стране, что связано с войной... Мой отец пришёл с фронта искалеченным, и два его брата пришли искалеченными... Но это детское ощущение - страны, напрягшей все свои силы, страны единой - во мне осталось навсегда". Именно так, напрягая все силы, она играла, любила и руководила. И продолжает это делать до сих пор.

Тёмный лабиринт таланта

Ещё школьницей ленинградка Татьяна тайком от родителей отправилась в Москву поступать в Школу-студию МХАТ. И ведь поступила! Каков же был шок преподавателей, когда выяснилось, что у юного дарования нет даже аттестата о среднем образовании. Пришлось вернуться в город на Неве - доучиваться.

Спустя два года она вновь приехала в столицу, подала заявления во все театральные училища, всюду сдавала экзамены и… везде была принята! А выбрала всё ту же Школу-студию МХАТ. По её окончании блистала в Ленинградском Большом драматическом театре (БДТ), во МХАТе, в театре им. Маяковского.

В кино Татьяна дебютировала в 55-м, сыграв Зою в мелодраме "Первый эшелон". Вместе с ней в том же фильме первые шаги в кино сделал Олег Ефремов. Этот великолепный дуэт выстрелит позже - в фильмах "Три тополя на Плющихе" и "Ещё раз про любовь". Как признаётся Доронина, в роли Надежды из "Тополей…" она воплотила образ своей мамы, "её манеру говорить, петь, её открытость, доверчивость и самоотрешённость". А в её светловолосую стюардессу Наташу из ленты "Ещё раз про любовь" был влюблён весь СССР. Вслед за ней распевали: "Я мечтала о морях и кораллах", осветляли волосы, делали голос "с хрипотцой".

"Когда вышел фильм "Ещё раз про любовь", не смолкали телефон и звонки в дверь, - вспоминает Доронина. - По улице за мной шла толпа. У театра - тоже толпа. Просили автографы, дарили кружки, медвежат... Я многое сохранила. Это куда ни шло, но был момент, когда я в "Братьях Карамазовых" выходила на поклоны с величайшими артистами, а из зала раздавалось: "Дорониной - браво! И всем остальным - тоже". Вот это было постыдно. На улице я закутывала лицо, убирала волосы, надевала чёрные очки. И таким детективным персонажем двигалась от дома к театру… Количество новорожденных Татьян в то время превысило все пределы. У меня был целый альбом присланных снимков малышей, которые начали жизнь благодаря фильму "Ещё раз про любовь".

Блестящий дуэт: Татьяна Доронина и Олег Ефремов в фильме «Ещё раз про любовь».

А ведь были ещё блестящие "Старшая сестра", "Мачеха"…

Безумно любя сцену, Доронина, которая всегда признавалась, что театр для неё дороже кино, требовала того же и от других. А уж требовать она умеет. О её нраве ходят легенды. Но человек менее крутого замеса вряд ли смог бы 27-й год быть худруком и директором МХАТ им. Горького.

"Крепкий нрав - основа позиции, - уверена юбиляр. - Я очень хотела бы в жизни быть нежной тургеневской, чеховской дамой, которая полна приветливости, обаяния и прочее, но тогда ничего не сделаешь: и спектакль не поставишь, и от актёров немногого добьёшься… Молодёжь после института нужно поставить на ноги, навыков одних дипломных спектаклей мало. Дальше нужно убедить их в смысле веры не только православной, но ещё и веры Станиславского... Слава Богу, многое удалось. Состоялись замечательные актёры. Они у меня уже и заслуженные, и народные. И детишки у них замечательные. У меня много крестников в театре. Это моя семья. То, что мне досталось в жизни".

Басилашвили, Радзинский и другие…

Безусловно, работа - главная любовь Дорониной. А сердечных страстей на её долю выпало пять.

Первый раз она влюбилась в одноклассника - симпатичного мальчика, который заплакал во время чтения учительницей "Ваньки Жукова". Потом, как признаётся сама актриса, "всё пошло по нарастающей: я влюблялась каждый год, даже могла в течение года влюбиться в двоих". Впрочем, то были подростковые страсти. Настоящая любовь накрыла Татьяну во время учёбы в Школе-студии МХАТ. Скромную свадьбу с сокурсником Олегом Басилашвили, будущей звездой советского кинематографа, сыграли в его квартире.

Именно Доронина "пробила" Басилашвили дорогу на большую сцену. Из Сталинградского драмтеатра она сумела перетянуть его в Ленинград. И согласилась играть в БДТ лишь при условии, что в труппу зачислят и Олега.

Брак продержался восемь лет. "Таня была простой девочкой из рабочей семьи, мало знающей, но безумно любящей театр. У неё был мягкий характер и очень большой талант. К сожалению, Танин характер постепенно стал меняться; под влиянием театра в том числе", - пояснял Басилашвили.

Доронина же приводит совсем другую причину конца любви: мол, во время съёмок в "Гранатовом браслете" между Басилашвили и одной актрисой вспыхнул роман. Это случилось как раз тогда, когда Татьяна забеременела. Она решилась не только на развод, но и на аборт. У неё могли быть девочка и мальчик…

Вторым мужем актрисы стал театральный критик Анатолий Юфит, который заведовал кафедрой истории русского театра в Ленинградском театральном институте. Он был старше Татьяны почти на десять лет, что компенсировалось остроумием и импозантностью. Гражданский брак продлился три года, а причиной разрыва стала нелепость: однажды Юфит не встретил любимую с гастролей.

Затем в судьбе Дорониной возник драматург Эдвард Радзинский. Он написал жене множество пьес, даже после развода не уставая восхищаться её красотой и трудоспособностью.

На съёмках Доронина познакомилась с Борисом Химичевым, которому судилось стать её четвёртым мужем. Правда, пробы в ленту "Ещё раз про любовь" (снималась, между прочим, по пьесе Радзинского) Химичев не прошёл. Во многом "благодаря" Татьяне Васильевне, снисходительно-небрежный взгляд и менторский тон которой пришлись ему не по нутру. Роман вспыхнул позже, когда оба играли в театре им. Маяковского. В том числе - в спектакле "Да здравствует королева, виват!". Любовников… Ну и доигрались.

"В 73-м было нам обоим по сорок лет, у каждого за плечами определённый семейный опыт, потому шумную "комсомольскую свадьбу" устраивать не стали. Просто пошли в районный загс и довольно буднично расписались, - вспоминал Химичев. - Но брак оказался недолговечным. В наших отношениях доминировала она. Меня это держало в напряжении. Скорее всего, я был не в состоянии обеспечить ей ни душевный комфорт, ни профессиональный масштаб… Меня как-то спросили, могла ли Доронина в пылу семейного скандала чем-то в меня бросить. Отвечаю: могла! Много чего за те десять лет, что мы прожили вместе, в воздухе летало и, случалось, достигало цели, кроме книг. Книги она жалела".

Пятым мужем Дорониной стал Роберт Тохненко, работавший в Главке нефтепромышленности и в ЦК комсомола. Звезда познакомилась с ним… в садоводческом товариществе "Актёр". Тохненко купил там участок, Доронина была председателем. Десять лет он жил исключительно её интересами, забросив свою карьеру. Был молчалив, покорен и незаметен. Но, в конце концов, властности этой женщины не выдержал и он.

"Я никогда не жила без любви и вне любви, - признаётся Доронина. - Благодарю за это Господа, который одарил моё сердце любовью, а сердца других - любовью ко мне... Моими законными мужьями были талантливые, красивые и вообще лучшие мужчины на свете".

Как в Киеве "появилась сила"

В своей книге "Дневник актрисы" Татьяна Доронина вспоминает, как однажды партнёр по сцене Евгений Лебедев невольно её подставил.

"Были гастроли в Киеве, и была жара. Играли "Идиота". Костюмы прошлого века казались тяжёлыми, пот застилал глаза, и сил было мало. Переполненный зрительный зал Театра имени Леси Украинки дышал на нас как хорошая доменная печь, хотелось окунуться в Днепр вместе с длинным платьем, шубой и шляпой, которые на тебе", - описывает Татьяна Васильевна те ощущения.

И тогда Лебедев, просочившись в её гримёрную, предложил выпить коньяка. Мол, сила в голосе появится, а страх, напротив, уйдёт.

"Пить я не умею и не люблю, но сил действительно уже не было, а сыграть хотелось хорошо. Раздался третий звонок, я надела шубу, закрепила шляпку на голове и, отвинтив маленькую железную пробочку, глотнула... Оттого что боялась, не вошёл бы кто, я поперхнулась, в горле защипало, я стала кашлять и синеть. Ни о какой "силе голоса" не могло быть и речи, бояться же от этого я стала ещё больше, - пишет Доронина, игравшая Настасью Филипповну. - Дошла по лестнице вниз до сцены, стою в тёмных кулисах, жду реплики на свой выход. Дверь распахивает князь Мышкин - Кеша Смоктуновский, - и я, стараясь дышать в сторону, говорю первую реплику, не дождавшись, когда он с меня снимет шубу: "Шубу-то зачем несёшь? Сумасшедший, что ли?" Вернее, такая реплика у Достоевского написана, а я её произнесла так: "Субу-то засем несёшь? Шумашедший, что ли?" Кеша окаменел. Он уставился на меня изумлённо и с испугом... От испуганного Кешиного лица я испугалась ещё больше и крепко вцепилась в свою "субу". Стояла я лицом к залу, Кеша, глядя на
меня, - к залу спиной. Едва разжимая губы, он прошептал: "Опусти руки. Я сам шубу сниму". Я не поддавалась и шубу держала цепко".

Кое-как, конечно, доиграли. Самое забавное, что Смоктуновский после длительных финальных поклонов, когда выходил со сцены, заметил: "А знаешь, низкий голос - хорошо для роли. Я бы на твоём месте это закрепил". На что шедший сзади Лебедев тут же отреагировал: "Закрепим". Хохотали они потом долго… Но пить "для храбрости" Доронина с той поры - ни-ни!