Невыдуманная история. Сбитая любовь

Еще до того, как мир, а за ним и Украину начали накрывать всякого рода гриппозные эпидемии, озолотившие фармацевтические компании, Петр Герасимович Куцурский сколотил на капельках-таблетках не один миллион.

Отец, человек башковитый, но не умеющий применить свои мозги по назначению, а потому предпочитающий не дело делать, а разговоры разговаривать с коллегами-слесарями за рюмашкой-другой, поведал Петру избитую, но не всеми взятую за основу бытия истину: ничего не приносит столько денег, как человеческое здоровье.

Восхождение Петра

- Некоторые говорят, что ритуальная контора - золотое дно. Мол, мерли люди и мереть… мрать… Умирать будут, - отец хлопнул третий стакан, и далее вел, как по писаному. - Но это - фигня! Окочуривается человечков всё одно меньше, чем выздоравливает. А чтобы выздороветь, что хочешь сделают, любые бабки выложат. Так что вот за чем будущее, - тыкал он дрожащим пальцем в мутное окно, пытаясь поймать в «прицел» стоящее через дорогу от их дома облезлое здание аптеки. - Курочка... Ик! ...с золотыми яйцами. Вот бы тебе ее за эти… яйца и поймать!

Это отцовское наставление Петр запомнил очень хорошо еще и потому, что больше родителя живым не видел. Рванув поздним вечером за «легкой денежкой» - у кого-то из постоянных клиентов, знающих его адрес и вызывающих в обход жэка в любое время за соответствующую таксу, прорвало батареи - Герасим Мефодьевич ухнул в люк и сломал шею.

Петя был сильным. Он стойко пережил и уход отца, и - через пару лет - смерть мамы, сгоревшей от пневмонии. К тому времени Куцурский уже учился в мединституте, параллельно занимаясь с репетиторами химией, экономикой и английским. Петр постигал. Обмозговывал...

К тридцати годам, когда в Союзе видов таблеток было, наверное, столько же, сколько сортов колбасы - раз-два и обчелся, - он начал проворачивать первые дела с поставками лекарств из-за границы. Торговать ими приходилось из-под полы - такие были времена. Зато когда «великий и могучий» рухнул, Куцурский развернулся. К сорока у него была уже своя сеть аптек, четвертый миллион, третья жена и сын-подросток от первого брака, Герасим, названный так в честь деда, с подачи которого Петр вознесся так высоко.

Геркина авария

Герка с детсада до университета был заводилой, потрясно играл на гитаре, а пел хоть и не бог весть как, зато душевно. В дела отца он особо не вникал, равно как в любовные приключения ровесницы-мачехи. К тому времени, когда сыну стукнуло двадцать, Петр Герасимович уже был женат в пятый раз. Родная мать парня жила в каком-то тихом французском городишке с местным художником-виноградарем, довольная солидной «разводной» суммой и тем, что сбросила на супруга обязанности по воспитанию плода их недолгой любви. Пошедший больше в нее - романтичную мечтательницу, чем в жесткого и расчетливого отца, Герка видел в людях не волков, но друзей, а вместо покупки очередного костюма или мобильника предпочитал вывезти компанию приятелей на море.

Жизнь наследника империи Петра Герасимовича текла легко и вольготно, но однажды то ли ангел-хранитель его куда отлучился, то ли кто-то, управляющий этим миром, решил, что хватит уже с Куцурских светлой полосы… Руля вечером после дня рождения друга, слегка поддатый Герка сбил человека. Насмерть. По всем раскладам виноват был сам пешеход, перебегавший дорогу в неположенном месте. Правда, легче от этого не становилось. Герасим сделал всё, чтобы избежать столкновения, но на влажном асфальте машину закрутило, и она сшибла женщину, неловко прыгавшую по лужам, будто шар кеглю. А потом впечаталась в придорожный столб. Куцурский получил перелом левой ноги в трех местах. И пару трещин на ребрах.

Отец постарался, чтобы их фамилия не мелькала в прессе. Следствие, получив соответствующую установку, сделало нужные выводы. Алкоголя в крови Герки постарались не обнаружить... Впрочем, как признавался потом Петру знакомый подполковник, тормозной путь машины Герасима показал, что ехал парень без превышения скорости. А погибшая просто оказалась не в том месте и не в то время. «Судьба такая», - передал фармацевтический миллионер сыну слова товарища. А от себя добавил: «Так что корить тебе, Герка, себя не за что. Она сама, считай, под колеса бросилась».

Герасим согласился. Для вида. Знал - батя не отстанет, пока не убедится, что сын перестал страдать по убитой… Но почти каждую ночь он видел во сне перепуганное лицо женщины, на которую, кружась, неслась его «Тойота». Ее глаза наплывали, как фары из тумана. И слепили, слепили отчаянным желанием жить.

Выписавшись из больницы, он втайне от отца разыскал ее могилу. Очень боялся встретиться глазами с погибшей, пусть даже на фотографии. И, к своему стыду, обрадовался, вспомнив, что памятник ставят лишь через год после похорон… У крестов и холмиков свежей земли (почему их оказалось два, сторож толком не смог сказать) он пробыл недолго. Даже за оградку не зашел. Просто неловко потоптался рядом, неистово молясь - по-своему, а не по писаному, - чтобы душа несчастной оказалась в хорошем месте.

Вскоре жизнь вошла в прежнюю колею. Как будто…

Знакомство с Му-Му

Иногда на Герку находило странное желание слиться с толпой. Раствориться в ней, как кусок сахара-рафинада в чашке горячего чая. Потолкаться, потереться, почувствовать себя частью человечества, а не выдранным из него отпрыском нувориша, кружащимся вокруг кошелька отца по «крутой» орбите. Рынков и магазинов он не любил - уж очень там атмосфера нездоровая, да и разрыв соцслоев так и бьет по глазам. А вот общественный транспорт - самое оно. Тут можно встреть удивительных людей, услышать комические или драматические истории, а то и стать их свидетелем.

За отсутствием в Донецке давно обещанного метро приходилось довольствоваться трамваями-троллейбусами. В одном из них, курсирующем по Университетской улице, Герасим и встретил ЕЕ…

- Передайте, пожалуйста, - девушка мягко тронула его за локоть и сунула в руку 50 копеек. - По студенческому.

Он машинально взял и ткнул монетку дальше, в направлении кондуктора, застрявшего где-то у передней двери троллейбуса. А когда повернулся, чтобы отдать вернувшийся по людским волнам билет, замер...

На него смотрели глаза того сочно-синего цвета, каким бывает вечереющее крымское небо. Уже не голубое, но еще не сиреневое. Завораживающее, много-обещающее. На котором вот-вот высыпят звезды. Позже, когда Герасим и Мария стали очень близки, он видел, как в ее глазах рождаются звезды. И это было волшебно.

Он влюбился в эти глаза сразу, без остатка. И ему было всё равно, что под марлевой повязкой, которая была на незнакомке (эпидемическая паника только набирала обороты, но никто уже не удивлялся подобному «элементу одежды»), может скрываться какой-нибудь недостаток.

- Вы не могли бы отдать мой билет? - поинтересовалась она.

Очнувшись, он ослабил хватку, и девушка ловким кошачьим движением спрятала проездной документ в сумочку, которую тут же захлопнула.

- Простите, - сдавленно выдавил он. Потом откашлялся, собрался и выдал, как из пулемета:

- Вы прекрасно выглядите. Даже в этой повязочке. Давайте знакомиться! Меня Герасим зовут. А вас?

- А меня Му-Му! - рассмеялась она. - И часто вы с девушками в троллейбусах знакомитесь?

- В перерывах между уборкой в усадьбе барыни, - поддержал он тургеневскую тему.

- Ого! - насмешливо вскинула она брови. - Да вы не просто приставала, а начитанный…

- А еще богатый, с отличным чувством юмора, играющий на гитаре и безмерно скромный, - кивнул он. И внутренне воскликнул обсмеянное Задорновым американское «Йес!», увидев по прищуру глаз, что заставил незнакомку улыбнуться.

…Из троллейбуса они вышли вместе.

Последняя встреча

У Герки, конечно, были романы и раньше. С последней пассией, четвертой с 14-летия, когда он стал мужчиной в ЭТОМ смысле слова, Куцурский расстался всего месяц назад. Но никогда Герасим не окунался в патоку любви так надежно и быстро. Карантинные каникулы, свалившиеся на студентов, способствовали его стремительному сближению с Машенькой, учившейся в мединституте. Уже после третьего свидания - на четвертый день знакомства! - они уснули в одной постели. Оба уверенные, что обрели свою вторую половину.

18 ноября, в свой день рождения, Герасим пригласил Машу в гости. Родственников-друзей-знакомых зазвал на субботу, а ее - четко в дату, в среду. Были лишь отец да мачеха, которая, впрочем, вскоре упорхнула на какую-то презентацию. Втроем они славно посидели, причем Петр Герасимович, в шутку предложивший девушке воспроизвести по памяти клятву Гиппократа, был приятно удивлен. Мария выдала и ее, и пару-тройку свежих врачебных анекдотов, и мини-лекцию о пользе и вреде определенных антигриппозных препаратов.

- Чудо, а не девочка, - признался обычно сдержанный отец во время перекура на балконе размером со среднестатистическую квартиру. - Не упусти…

И Гера, поглаживая подаренного Машей щенка-кавказца с уморительным бантом на шее, в котором нашлась золотая запонка для галстука, прошептал: «Не упущу».

…На следующей неделе Мария решилась-таки познакомить Куцурского со своими родителями. Но у самого дома, до которого он обычно ее провожал, вдруг разрыдалась. Герка, впервые увидевший ее плачущей, растерялся. Как курица, квохтал возле девушки, не зная, то ли обнять ее, то ли ни в коем случае не трогать.

- Ладно… Ладно! - решилась наконец она. - Я думала, по фото, но… Так будет неправильно. Тем более что сегодня ей как раз бы исполнилось… - и тут она опять расплакалась.

А потом они поехали на кладбище.

- Отец перенес тяжелейшую операцию. Врачи предупредили, что выкарабкается, лишь если сумеем обеспечить ему полный покой и соответствующий уход… Мама взяла отпуск - сначала оплачиваемый, а потом и за свой счет. Она его очень любила… Очень, - идя по тропинке между могилами, Маша крепко сжала локоть Герасима. Почти так же, как он две недели назад ее билет. - Отцу полегчало. В день его рождения, полтора года назад, мама уже работала. Вечером, когда спешила домой с «Киевским» тортом, который папка обожал, попала под машину. - Герка дернулся, но Мария, не замечая, продолжала. - Через две недели после мамы не стало и отца… Если бы я нашла того подонка, который убил не только ее, но и его, я порвала бы гада на куски - этими самыми руками.

Она, наконец, отпустила Куцурского и, поднеся дрожащие ладони к лицу, стала растирать по щекам слезы. А потом сказала мертвым голосом:

- Пришли…

И он, еще не глядя на памятники, уже знал, что на одном из них увидит те самые глаза, которые так молили: «Остановись!» его «Тойоте», пустившейся в смертельную карусель…