Пятеро смелых проявили чудеса храбрости и силы духа
Накануне Дня Победы наши журналисты побывали в гостях и вручили подарки от редакции «Донбасса» жителям региона, которые во время Великой Отечественной войны делали невозможное. Среди них - Герой Советского Союза, полный кавалер орденов Славы, и другие фронтовики, увенчанные славой и многими наградами. Им мы, как и всем ветеранам, желаем здоровья, счастья и мира.
Со связкой гранат против танка
Не отыскать в селе Свободное Волновахского района мужика, который по степени хлебосольства мог бы превзойти Ивана ЛИТВИНА. Всякого, кто бы ни объявился во дворе, вначале усаживают за обеденный стол и уж потом дозволяют изложить цель визита.
Единственный оставшийся в живых в Донецкой области Герой Советского Союза рад, в который уж раз, поведать о сражении на привисленском плацдарме, где четверка отважных воинов билась до последнего патрона...
- Нас разбудили на рассвете, - вспоминает ветеран, - и выдали по полкотелка жидкой похлебки. Возникшее было недовольство ротный старшина пресек в самом зародыше: «Пуля в набитое кашей брюхо - верная погибель».
От того берега рота отчалила в полном составе, а до этого добрались всего четверо: командир роты, старшина, писарь и рядовой Литвин. «Нас мало, - подытожил лейтенант, - но будем драться так, будто с нами вся рота. А если спихнут обратно в воду, то уже мертвыми. Литвин, тащи к этому пригорку пулемет».
Иван Литвин - действительно последний Герой.
- В седьмом часу утра, - продолжает Иван Миронович, - немцы силой до двух взводов пошли в атаку. Мы их встретили из автоматов в упор. Затем последовала вторая атака. Ребята даже не успели толком окопаться. Эти, тоже двумя взводами, напролом не лезли, передвигались короткими перебежками. Но наша «рота» вновь одержала верх.
В третий раз гитлеровцы решили не рисковать. Пустили впереди два танка Т-IV. «Теперь, братья-славяне, - сказал лейтенант, - придется серьезно попотеть». Он явно поймал кураж, этот командир в разодранной гимнастерке, на которой горела Красная Звезда. Да и остальные пребывали в том состоянии духа, когда человек готов идти в самое пекло, чтобы сразиться с перепачканными сажей чертями. И они поползли навстречу тяжелым панцерникам.
- Я был помоложе остальных, - вспоминает фронтовик, - и, естественно, вырвался вперед. Когда танк приблизился на двадцать метров, запускаю ему под брюхо связку. Рвануло так, что потускнели все прочие звуки боя. А здесь я вообще всяческое представление об опасности потерял. Мчусь наперерез уцелевшему танку, еще малость - и достал бы его. Но не тут-то было. От удара пули в бедро меня разворачивает на ходу, лечу мордой в распаханную снарядами землю - и отключаюсь.
Очнулся рядовой Литвин, когда его переправляли лодкой на другой берег. «Везите обратно, - потребовал он, - там наши остались. Как им втроем без меня?» - «Всё нормально, - успокоила бойца медсестра Мария Шкарлепова. - Твои живы и подмога прибыла. А командир сказал, что ты - настоящий герой».
Юрий Хоба. Фото автора.
Спас Львовский оперный театр от взрыва
Дончанин Всеволод Козорез известен как доблестный воин (награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны, Славы, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги») и трудяга (полный кавалер знака «Шахтерская слава», а сегодня ему вручат Знак шахтерской доблести III степени). А еще он - наш коллега, член Национального союза журналистов Украины. Очерки и репортажи ветерана о жизни шахтеров, спорте выходили на страницах «Донбасса».
В артдивизионе 150-й танковой бригады Козорез участвовал в Курской битве, в составе истребительного батальона зачищал от фашистов Путивль. Самым ярким военным впечатлением Всеволода Григорьевича стало сражение за Львов, во время которого гвардии младший сержант с товарищами спас от уничтожения оперный театр - один из шедевров европейского зодчества, который в октябре этого года отметит столетие.
- В июле 44-го мы подобрались ко Львову с юго-востока. На окраине был кирпичный завод. Тут налетели до пятидесяти немецких самолетов - и давай утюжить, - рассказывает 84-летний фронтовик. - Были потери, но мы прорвались... В составе штурмовой группы продвигались по улице Зеленой. Немцы устраивали засады, били из фаустпатронов с этажей, из подвалов.
Всеволод Козорез: «На стене театра я нацарапал...»
Во время перестрелки у памятника Адаму Мицкевичу наши взяли «языка», который признался, что фрицы минируют театр. Сведения передали по рации в штаб корпуса и получили приказ: сделать всё, чтобы предотвратить вандализм. Два танка и автоматчики рванули к месту возможной трагедии.
- Как увидел я это здание, аж дух захватило, - признается ветеран. - Разве можно такую красоту уничтожать? Мы разделились: одни вбежали в театр через парадный вход, а я и группа бойцов направились через боковой - в подвал. Cпускались в кромешной тьме, на ощупь. Вскоре увидели мощные прожектора, освещавшие одну из ведущих стен, у которой были сложены ящики со взрывчаткой. Неподалеку - детонаторы, взрыватели. А вокруг копошится человек двенадцать немецких саперов. Я носил танкошлем, так он у меня, кажется, даже поднялся на волосах от ужаса. Еще бы минут 10-15 - и всё!
Он дал очередь в потолок и, что есть силы, закричал: «Хенде хох!». Ошарашенные немцы, оружие которых лежало в стороне, послушно подняли руки. Их заставили вытащить взрывчатку. А младший сержант нацарапал на стене: «Театр разминирован. Всеволод Козорез, полевая почта 54732-Р. 23.07.44 г.». В 1983 году при реставрации Львовского оперного надпись нашего земляка была обнаружена, и местные следопыты разыскали его. Об этом тогда писали многие газеты.
Сейчас Всеволод Козорез - председатель совета ветеранов шахтоуправления «Донбасс», которому отдал 36 лет жизни (был горнорабочим, крепильщиком, слесарем-ремонтником, мастером-взрывником, горным мастером, зам. начальника участка). «Сел бы за мемуары, да всё некогда, - улыбается он. - Нужно ведь уделять внимание супруге Вере Евсеевне (мы вместе 54 года), а также троим детям, троим внукам и троим правнукам».
Андрей Кривцун. Фото автора.
С первого выстрела «накрыл» БТР
Мог ли предполагать уроженец села Искра Великоновоселковского района Федор ГУРЖИЙ, когда его с плачем провожали на войну, что пройдет всю Европу, побывает на войне с Японией и станет полным кавалером ордена Славы?! Сегодня 95-летний Федор Павлович без пафоса рассказывает правду о Великой Отечественной.
После учебки молодой Гуржий оказался первым номером расчета самой маленькой пушки советского вооружения - сорокапятки. Она известна под прозвищем «Смерть врагу - конец расчету». В боях под Киевом его с напарником-односельчанином взяли в плен. Самые ужасные воспоминания - из лагеря...
- Каждый день у нас вывозили мертвых... Еды практически не было. Повезло, что начали водить на работу: грузить мешки с песком на железнодорожные составы. Оттуда мы смогли сбежать. Пролезли под составом, когда конвоир отвернулся. Почти месяц добирались домой... А свой первый орден Славы III степени я получил за освобождение Севастополя. Когда мы вошли в город, глазам не поверили: улицы были усыпаны убитыми немцами, как дровами. Наших тоже полегло немало...
Потом он освобождал Прибалтику. В Литве прошел тот бой, за который Федора Гуржия наградили орденом Славы II степени (он один уничтожил два пулемета и автомобиль с вражескими боеприпасами).
«Орден Славы I степени несколько лет назад у меня украл аферист, представившийся студентом-историком...» - говорит Федор Гуржий.
- Как-то мы отстали от своих: те прошли через лес, а нам, привязанным к пушке, можно было двигаться только по дороге. Она привела нас к заброшенному хутору, на подворье был злой, как черт, командир. Вместо «здрасте» обложил нас матом! - с улыбкой вспоминает фронтовик. - Оказалось, что продвижение роты задержал немецкий бронетранспортер, который держал всю опушку под прицелом, а сам был хорошо замаскирован... Мне удалось подбить его «вслепую» с первого выстрела! Тут командир сменил гнев на милость и полез обниматься.
Орден Славы I степени достался Федору Павловичу за штурм Кенигсберга. В бою наводчика ранило разрывными в руку и в бок. Тем не менее, пост он оставил только по приказу командира. Раны оказались тяжелыми, на больничной койке артиллерист провел почти три месяца, там его и застала весть о Победе.
Война для Федора Павловича не закончилась с этим ранением. После выздоровления его отправили на советско-японскую войну. Он взял Мукден, после чего японцы, наконец, капитулировали. Демобилизовали нашего земляка в 1946 году.
- Возвращение домой было самой большой радостью в моей жизни! - сквозь слезы говорит ветеран.
Мария Титова. Фото автора.
Победа в подарок ко дню рождения
Для Полины Костюченко из села Доброполье 9 Мая является двойным праздником.
Тогда, в далеком 45-м, каждое цветущее дерево казалось большим букетом, подаренным лично ей. До этого ликующего мгновения пришлось пробираться трудными дорогами целых четыре года...
Воевать с врагом из родного села Завидо-Кудашево Добропольского района они рванули всем классом - в тот же день, как объявили о начале войны. Полину взяли медсестричкой в батальон 278-й стрелковой дивизии. И был первый бой, потом еще и еще.
Солдаты не раз удивлялись, как может эта хрупкая девчушка с роскошной русой косой вытаскивать с поля боя здоровенных мужиков. А она только улыбалась в ответ: «Положу на палатку и тащу. А если что, собачки помогут». Те были дрессированные, за ней шли, как в разведку, без лая да визга, и в дождь, и в снегопад. За что и паек получали настоящий солдатский. За один бой приходилось выносить десятки раненых и убитых.
На одной из фронтовых дорожек встретила будущего мужа - лейтенанта Ванечку. Потом с нетерпением ждала от него весточек. Очень переживала, когда узнала, что его ранили в Севастополе.
Полина Костюченко с первым послевоенным фото их молодой семьи: «Прошлое осталось в сердце навсегда!»
Неисповедимы тропинки судьбы: Иван Галан принимал участие в освобождении ее родного Донбасса. Она же колесила по странам Прибалтики: Эстония, Латвия, Литва. Награды, которыми теперь особенно дорожит, находили ее после боя: три медали «За отвагу», два ордена Отечественной войны. А контузия догнала-таки в феврале 45-го. Полину, старшину медицинской службы, демобилизовали. Вот и встретила Победу дома.
После войны все твердили, что ей обязательно нужно поступать в медицинский, с таким-то спасательным опытом. Но нужно было помогать семье - маме, трем сестренкам. Так что пошла взрывником на шахту. Отгуляли в апреле 46-го с Иваном свадьбу и взялась за «возведение» хаты, в которой живет до сих пор - сама вымешивала ногами «стройматериал», мазала стены. А пришел горестный час в 1978-м - проводила мужа в последний путь (дало знать о себе тяжелое ранение).
Сын Вадим совсем не случайно стал историком: мама его - живая фронтовая энциклопедия. К ней до сих пор порой наведываются те, чьих отцов она вынесла с поля боя, кому сообщила о местах захоронения родных. Несмотря на солидный возраст (завтра Полине Федоровне исполняется 88 лет), она по-прежнему ощущает себя «в строю». И односельчане, помня о ее боевом, трудовом и даже депутатском прошлом, до сих идут за помощью, если нужно решить какую-то проблему.
Жить до ста и больше вам, Полина Федоровна! Оставайтесь такой же улыбчивой оптимисткой. Не хворать и так держать!
Елена Карпенко. Фото автора.
Как разведчик помог майору «обскакать» соседей
Для жителей Авдеевки ветеран Великой Отечественной Петр СТРЕЛЬЧЕНКО - человек-легенда, двадцать лет возглавлявший совет ветеранов и решавший многие городские вопросы на правах старейшины. Даже о том, что родом он из Запорожья, никто уже не помнит: для коксохимиков это честь - считать своим земляком того, кто прошел всю войну, освобождая Украину и участвуя в берлинской операции.
Самой дорогой из множества наград, включая два ордена Красной Звезды, для 89-летнего фронтовика является орден Великой Отечественной войны II степени.
- Я получил его за взятие пленного, - рассказывает Петр Остапович. - Это, конечно, был далеко не первый мой «язык», но история получилась запоминающаяся. Перед началом львовской операции летом 44-го мы получили указание срочно доставить в штаб немца, но ходили за ним две-три недели - и всё неудачно. И вот вызывает меня командир корпуса и говорит: «Или берешь пленного, или идешь в штрафную роту! У соседа справа уже есть «язык», сосед слева немца с рацией раздобыл! Только вы у меня ни на что не годные!». В общем, назначил меня, 23-летнего младшего лейтенанта, ответственным за этот вопрос. Перешли мы передовую, остановились в селе Дембровичи: забрались в хату на чердак, продолбали в крыше отверстие, чтобы за немцами наблюдать - они в четырехстах метрах располагались. Выхожу на улицу со всеми предосторожностями. И вдруг вижу сквозь заросли - лошадь на улице. Причем не бежит, а идет - значит, кем-то управляемая. И чьи-то ноги до колен в немецких сапогах. Я в хату залетел за группой захвата. Пробрались мы за сарайчик - и как выскочим прямо перед фрицем! Я ему: «Хенде хох!» А он: «Их хранцуз!» Француз, значит. А мой ординарец и говорит: «Нам один черт, какой ты национальности! Главное, что в немецкой форме!». Схватили мы его - и к своим.
Петр Стрельченко с улыбкой вспоминает фронтовые истории.
Докладываю я нашему майору, что группа младшего лейтенанта Стрельченко взяла пленного, а он от радости и закричал: «Сосед слева не имеет пленного, сосед справа - тоже. А у нас - есть!» Я ему: «Товарищ майор, а что же вы раньше...» А он смеется: «Молчи! Так надо было!».
Когда я привел немца уже в штаб дивизии, там как раз был начальник разведотдела армии подполковник Цыганок.
- И сколько пленных ты в этой дивизии взял? - спрашивает.
- Этот третий, - отвечаю.
- А награды есть?
- Да вот майор Клягин обещает.
И тут Цыганок поворачивается к моему майору:
- Клягин, как тебе не стыдно? - а потом, обращаясь ко мне: - И ты, дурак, еще пленных ему водишь?
В скором времени ему и вручили этот орден.
Ирина Панская. Фото Ольги Кононенко.