Плати налоги, не голосуй, или Как живут переселенцы в Украине

Переселенцы. Меняется образ – меняется восприятие слова. Уже не наблюдается бесконечного потока людей, обезумевших от обстрелов, недосыпания и ужаса неопределённости собственного будущего, как и очередей за «гуманитаркой», и аншлагов в центрах занятости. Мы заняли свои места (вернее, те, что сумели занять), и живём так, как живём.
Между тем, переселенцы – бесконечный процесс; явление теперь уже вне времени. Потому что переселенцы – это не то, что случилось четыре с лишним года назад. Граждане Украины ежедневно покидают временно оккупированные Россией территории Донбасса, и пытаются наладить жизнь на свободной, мирной территории. А стигматизация и дискриминация выходцев из восточных областей всё не ослабевают.
Как и чем живут сегодня переселенцы? Я пообщалась с несколькими земляками из нескольких оккупированных населенных пунктов Донбасса. При условии соблюдения анонимности они ответили на мой вопрос.
«ГЛАВНОЕ – ПОТЕРПЕТЬ»
В Донецке у Вадима был свой маленький бизнес – ремонтировал компьютерную технику. Когда в родной город пришла «русская весна», помогал проукраинским активистам, ходил на митинги, пытался образумить тех, кто поверил в «будущее в Россией». Деятельность парня заметили, и однажды Вадима сильно избили четверо неизвестных ему мужчин прямо во дворе многоэтажки, где он жил с самого детства.
«Я притворился, что потерял сознание. Подумал, что перестанут бить и бросят. Так и произошло. Когда они ушли, я какое-то время ещё лежал, смотрел в небо, на деревья, на дорожку, ведущую к подъезду. Когда через несколько секунд понял, что прощаюсь со всем этим, – признаюсь, заплакал. Всё-таки в никуда ехать, родственники у меня есть только в России. Не шутки… Но и оставаться дома, подвергая опасности близких, которые не уехали бы без меня, я никак не мог», – вспоминает Вадим.
Обосновался дончанин на западе Украины. Говорит, взял билет по какому-то наитию. Просто приехал в управление соцзащиты, где регистрировали тогда ещё первую волну беженцев от войны.
«Поселили в общежитии, но прожить там мы смогли только неделю. Обстоятельства «мотивирующие» были. Занял денег у знакомого, и вот с этой небольшой суммой пошёл искать жилье во Львове, понимая, что в селе мы не проживём. Нужна работа. И после череды «отказов по прописке» случилось чудо. Нашёлся человек, который согласился сдать нам уютную квартиру, и даже не взял залоговой суммы», – делится воспоминаниями дончанин.
По словам Вадима, «люди – везде люди, можно договориться». Так и живёт. Работает по своей специальности, благо, тот же арендодатель помог и с трудоустройством. А вот об интеграции переселенцев в новую громаду Вадим говорит хоть и сдержанно, но весьма неохотно.
«В какой-то момент я понял, что люди говорят штампами. Просто вот штампами раша-пропаганды. И считают себя после этого патриотами. Я вот считаю, что сепаратизм не имеет «донецких корней», он просто есть и всё, в голове у каждого зарождается, наверное. И если человек решил, что Донбасс – не часть Украины, и его, типа, надо отрезать и вслед за Крымом подарить России, – такой человек для меня, определённо, самый настоящий сепаратист», – говорит дончанин.
По его словам, «если не вникать в какие-то темы», то можно спокойно общаться с местным населением. Главное – не заострять внимание на различиях. Вадим полагает, что «где-то можно и потерпеть, всё-таки, это я к ним приехал, а не они ко мне». И тут же вздыхает: «Хотя вот в Донецке приживались все. Абсолютно».
Кроме того, дончанин убеждён, что украинские медиа в деле очернения жителей Донбасса, увы, «не отстают от российских».
«Ну ладно, от тех-то чего ожидать, Россия такая Россия… На пропаганде всё держится, иначе развалится. Там же нельзя правду говорить. С их «журналистами» всё понятно. Но наши куда смотрят? Или наши СМИ считают нормальным писать о «демонах-переселенцах», в то время как в Раде у нас вообще непонятно кто сидит? Я думаю, если бы наши СМИ рассказывали о нас больше простых положительных историй, то жилось бы нам легче», – резюмирует Вадим.
«Я – НЕ ИЗБИРАТЕЛЬ, ЗНАЧИТ – НЕ ГРАЖДАНИН»?
Алёна приехала из Горловки. Работала на одном из крупных градообразующих предприятий, как сама говорит, – «на жизнь хватало». Всё изменилось весной 2014 года.
«Я с ужасом смотрела на то, как захватывают здания, как при штурме здания тогдашнего горотдела милиции пострадали Андрей Крищенко и Герман Приступа, как был убит Володя Рыбак, которого я отлично знала… В какой-то момент, когда у соседей эти новые «власти» отжали небольшой бизнес, отняли машину и квартиру, оставив только небольшой дом, которые они использовали, как дачу, – я поняла, что надо уезжать. У меня дочка подросток, муж погиб давно на шахте. Защиты никакой», – рассказывает Алёна.
Беглецов приютила сестра Алёны, несколько лет назад перебравшаяся в Киев.
«В тесноте, да не в обиде, знаете такое? Вот у нас так было. Сестра одна жила на тот момент, квартиру снимала, хозяйка, когда всё началось у нас на Донбассе, хотела выгнать, но Маринка её уговорила. Так вот, хозяйка запрещала даже гостей принимать, а о том, чтобы приютить родственников «оттуда», и речи быть не могло», – говорит Алёна, и, кажется, не сразу замечает, что плачет; но дальше говорит с улыбкой.
Так как деваться было некуда, Алёна днём гуляла по Киеву, а в квартиру возвращались только ночью, – благо, консьержа в доме не было, а с соседями повезло – не выдали.
«Я тогда ещё не понимала, в первые дни, что делать, куда идти. Разносила резюме, грелась в Маке, гуляла по парку. Дочку в школу устроила, очень повезло, без волокиты, очень хорошие люди помогли, среди чиновников и такие бывают (улыбается). И вот в один из дней ходила я где-то в районе арки Дружбы народов по парку, голубей кормила. И встретила, как в романах пишут, Его. Я вам о нём ничего рассказывать не буду, каждая женщина бережет свое счастье (смеётся). Но я правда очень счастлива», – говорит Алёна.
По её словам, за новостями старается не следить, потому что «ранит. Когда из нас (переселенцев – ред.) виноватых делают». Но есть то, что всерьёз возмущает горловчанку.
«Я живут четыре года здесь, в Киеве. Веду бизнес. Плачу налоги – и немалые! Но голосовать не могу почему-то. Почему? Кто так решил? А те, кто в Ужгороде чужие паспорта получают, – они, что, более надёжные избиратели, чем я? Получается, так. Меня это просто из себя выводит. Почему нас сделали не-гражданами в своей стране? И почему я судом должна у родного, своего государства вырывать то, что гарантировано мне по Конституции, которую это государство должно защищать?», – возмущается Алёна.
«У МЕНЯ НЕТ ВЫБОРА – Я ТУДА НЕ ВЕРНУСЬ»
Андрей – преподаватель украинского языка и литературы из небольшого поселка Луганской области (населенный пункт переселенец попросил не называть – ред.).
«То, что Донбасс без боя отдали, я понял сразу. Допустим, армии в стране не было. Защищаться мы никак не могли в самом начале. Ну, а митинги пророссийские – незаконные массовые собрания, где призывали к нарушению территориальной целостности государства, – мы могли разогнать? На это хватило бы сил милиции. Да только штука в том, что милицию за некоторое время до событий «русской весны» разоружили. И на митинги людей сгоняли на предприятиях», – рассказывает Андрей.
По его словам, он пытался «как-то остановить безумие». Рассказывал соседям о том, что России не нужен Донбасс, а быть пешкой в чьих-то геополитических амбициях – «глупо и грустно».
«Естественно, процесс был запущен. Ничего я, и такие, как я (а нас было немало) не смогли сделать. Ужас в том, что большинство попросту не понимало, что происходит. А запущен был процесс не четыре года назад, и даже не десять лет назад. Я уверен, что Россия планировала захват Украины давно. И не верю, что она остановится на том, что уже украла», – говорит Андрей.
Когда жить в родном посёлке стало не только невыносимо, но и опасно (своей проукраинской позиции Андрей не скрывал), луганчанин уехал к родственникам в Винницу.
«Работу себе нашёл. Не совсем по специальности, но связана с украинской культурой и весьма интересна, – это главное. Хотелось бы со временем завести семью. Не успел до войны…», – рассказывает переселенец.
По мнению Андрея, политика «угнетения переселенцев» одобрена «украинскими высокими чиновниками». Луганчанин полагает, что изменить ситуацию только силами самих переселенцев невозможно, — необходимы усилия местных, принимающих громад.
«Хотя слово какое-то – «принимающие»… Меня принимали родные. Никто с транспарантами «Андрюха, наконец-то ты приехал, а то заждались тебя уже» на вокзале не стоял. И это правильно, так и должно быть. Просто – не мешайте нам. А мы встанем на ноги, и ещё вам поможем. Не поддавайтесь пропаганде о том, что Донбасс – это одни сепары», – обращается к согражданам Андрей.
Он рассказал, что недавно из родного посёлка к нему в Винницу («Больше некуда», – вздыхает Андрей) приехал друг.
«И вот у него совсем другая реакция на происходящее в мирной Украине. Она более острая, отношение к людям настороженное. Почему? Да вы же в Facebook живёте, видите же, какая ненависть к нам – переселенцам – поднимается? Я думаю, что это напрямую связано с выборами. Но гадай – ни гадай, от этого не легче. Хотелось бы здесь жить спокойно, а не читать каждый день о себе гадости в отечественных СМИ. Я ведь туда, домой, не вернусь. У меня нет выбора. Приживаться надо здесь. Хотелось бы видеть больше рук, протянутых навстречу», – говорит Андрей.
Источник ЧР