Под махновским дубом, или Как рождаются легенды

Точили лясы у костра

Первый апрельский день выдался благостным не по чину. Высоко в украшенном кудрями херувимов небе трепетали колокольчики жаворонков, пахло взорвавшимися почками и горицветами, распахнувшими навстречу солнцу желтые рты. Этот запах был горек, как и дым костра, в котором шипели корявые сучья карагача. Возле костра на корточках сидел молодец гигантского роста. Обнаженный торс его, как, впрочем, и все другие видимые части тела, покрывала растительность бурого колеру.

- Слышь, Васятка, - подал голос чинивший бензопилу лысый мужик. - Ежели снять с тебя шкуру, то ее можно выдать за медвежью. Как думаешь, тысчёнку долларов отвалят?

- Бери больше, Ерема, - буркнул молодец и снова уставился в костер, где гадючьими голосами переговаривались сучья. - И вообще, дед, побыстрее свою тарахтелку налаживай, не то сегодня без нормы останемся.

- Это бугра зависть жрет, - отозвался третий артельный, Вован - хозяин трелевочного трактора и обладатель такой фамилии, что в приличном обществе произносить ее не всякий решался.

- Да идите вы оба, - обиделся лысый, - и лесника Ивана с собой не забудьте прихватить. Побёг, идол патлатый, за новой катушкой и, как промеж ягодиц, сгинул.

- Тихо, мужики, - встрепенулся возлежавший на бревнах Вован. - Вроде как моторы гудят.

- А чего им не гудеть? - продолжал ворчать лысый. - Лес - кому рабочее место, а кому - место отдыха. Видно, кто-то приперся сезон открывать.

- Не рановато ли? - усомнился Вован.

- Жрать водку и блудить под кустиками никогда не рано, - зазвенел ключами бригадир. - В прошлом году, помните, я лифчик на цепь намотал...

- Хорошо, что не другое, - хрюкнул от костра Васятка, - вот бы старуха твоя обрадовалась...

Отомстив таким макаром за медвежью шкуру, гигант подтолкнул носком сапога вывалившуюся из пламени ветку.

Ивана послали на хутор

- Иван за порядком плохо следит, - авторитетно заявил Вован. - Гонял бы как следует народец, лифчики бы под кустами не валялись... А вот и он собственной персоной. Где столько времени шлялся?

- Наверное, отдыхающие чарку поднесли, - завистливо вздохнул Ерема.

- Как же, раскатал губу, там какое-то начальство прикатило. Машин штук десять, не меньше. Я им объяснил, что здесь распивать спиртное запрещено, заодно рассказал, как проехать в зону отдыха.

- Ну и?.. - полюбопытствовал Васятка.

- Послали на хутор к бабушке, - пожаловался лесник, мелкий, одного роста с сидящим на корточках гигантом, глаза колеру горицвета глядят с безнадегой и растерянностью. - Брошу я, парни, эту работу к черту. Одни неприятности. А платят - как сонному таракану.

- Что, так сразу и послали? - допытывался Васятка. - Надо было кокарду на фуражке предъявить.

- Ксиву предъявлял, - пожал плечами лесник. - Только ребятки борзые, таких и менты не берут.

- Борзые, говоришь? - молвил, поднимаясь, гигант, отчего еще больше стал походить на вылезшего из берлоги медведя. - Пойдем поглядим, какие они борзые. Где отаборились?

- Под махновским дубом, на поляне. Только имеет ли смысл с ними связываться? - засомневался желтоглазый лесник.

- Имеет. Но, мужики, в бражку никому не ввязываться. Наблюдайте из-за кустиков.

- Ну да, - заволновался Ерема, - тебе стопарь наверняка поднесут, а нам лапу соси.

Месть бурого гиганта

Может быть,  бригадир еще чего добавил, только больно уж грозен был в ту минуту Васятка, покачивающий в лохматой лапе топором таких размеров, что им запросто можно было колоть целые бревна.

Немало сцен перевидал на своем веку дуб-патриарх. По преданию, под его кроной веселилась братва Нестора Ивановича, а еще раньше здесь делили добычу разбойники с чумацкого шляха. Однако, казалось, даже он вздрогнул, когда из хрустких кустов жимолости вывалился обнаженный по пояс детина,  с хищно отсвечивающим топором в руке. Полтора десятка мужиков и вовсе онемели. Лишь зазвенела оброненная кем-то вилка, да ветерок шевелил спущенные до колен галстуки.

- Кто брата Ванюшку обидел? - спросил детина и шевельнул упрятанными под бурую растительность мышцами. - Даю 30 секунд на сборы, потом начну рубить шеи по самую репицу... Эй, мужики, что же вы барахлишко свое бросаете... Нет, ну что за люди, однако? Я же сказал...

Увы, за разноголосым ревом железного стада уже никто не слышал гиганта. Только дымок выхлопных труб колосился над покинутой поляной, да восторженно вопил в кустиках жимолости лесник.

- Вот вам, граждане, и первое апреля! Как упомянул репицу, так они и брызнули прочь...

- Вася, друг, с меня бутылка. Сегодня вечером выставлюсь...

- Чего до вечера ждать, - возразил бригадир. - Гляди, сколько пойла и жратвы бросили голуби залетные. Навались, мужики.

- А как же норма? - попытался напомнить о служебных обязанностях Иван. - Я что, напрасно за катушкой для бензопилы бегал?

- Работа не волк, в лес не слиняет, - положил конец прениям гигант. - Когда еще случится, чтобы первоапрельская шутка так улыбнулась? Наливай, Ерема...

Сели вчетвером под лесным патриархом, подняли хрустальные чарки к небу, где жаворонки колокольцами трепетали. Только тучки теперь уже казались не кудрями херувимов, а локонами легкомысленной дамочки.