Мы дошли до такого отчаяния, что нам уже нечего терять!

Живущие в Донецке представители Ливии, Марокко, Алжира и Туниса рассказали правду о революциях в своих странах

Сейчас весь мир напряженно следит за событиями в северной Африке, где под натиском революционных сил один за другим рушатся диктаторские режимы. Однако мы практически ничего не знаем о том, как на самом деле живут люди в этих странах, что заставило их после десятилетий терпеливого молчания выйти на улицы, и по какому пути развития они теперь хотят пойти. А ведь в Донецке живут и учатся сотни молодых людей из стран Магриба, некоторые граждане этого региона даже нашли в шахтерской столице второй дом после того, как были вынуждены покинуть свою страну по политическим причинам. С ними «Донбасс» и поговорил о ситуации, сложившейся у них на родине.

Ливия: Каддафи хуже, чем Сталин

- Вы - первый журналист, которого я вижу в своей жизни, ведь в моей родной Ливии свободной прессы нет, - с этого признания начал свой рассказ студент Донецкого государственного университета управления Мохаммед Эль Ходжи.

Каддафи для Ливии - как для вас Сталин. Даже хуже, потому что Сталин хотя бы создал промышленность, а Каддафи ничего не создал. Он у власти уже 42 года, и постоянно повторяет: выбора у вас нет, партия одна, а если кто-то создаст другую - значит, этот человек не понимает, что такое настоящая демократия. Он написал «Зеленую книгу», которую нас всех заставляют изучать в школе. Если ее почитать, то выходит, что под его властью мы живем как в раю. А на самом деле это неправда.

Всё его правление построено на лжи. Даже в эти дни, в разгар революции, наше национальное телевидение показывает концерты и художественные фильмы, как будто ничего не происходит. Тела людей, которые гибнут на улицах, сразу забирают, и мы даже не знаем, хоронят ли их. Точно так же куда-то увезли раненых людей из больниц, и никто не знает, где они. Это делается для того, чтобы их не видели иностранные журналисты, чтобы создать видимость того, что всё относительно спокойно.

42 года мы это терпели. Но то, что произошло в Тунисе, а затем в Египте, заставило нас поверить, что можно что-то изменить. Наши друзья из этих стран постоянно писали нам в социальной сети Facebook: «Теперь ваша очередь! Когда вы это сделаете? Вы не знаете, что такое свобода!». И мы решились.

Мохаммед Эль Ходжи с трехцветным национальным флагом Ливии, который существовал в стране до прихода к власти Каддафи, а теперь стал символом антиправительственного движения.

Конечно, наш Сталин не сдастся так легко, как это случилось там. Мы готовы к тому, что он пойдет на всё, чтобы сохранить власть. Друзья рассказали мне ужасные новости, которых не показывают по телевидению. Каддафи понимает, что полиция и армия не будут слушать его приказы и не пойдут против народа, поэтому он ввез в Ливию наемников из других стран. Он платит им по тысяче долларов в день, чтобы они убивали ливийцев. Они бродят по улицам, заходят в дома, забирают ценные вещи.

Но, несмотря ни на что, мы не сомневаемся в том, что победа останется за нами. Всем уже очевидно, что для Каддафи всё кончилось. Я видел выступление его сына - он выглядел ненормально, было видно, что боялся.

С уверенностью могу сказать, что мы уже не отступимся и не вернемся к тому, что было раньше, а будем бороться до конца. Ребята, такие же, как я, идут бороться за свободу, даже если понимают, что могут не вернуться живыми. И мне очень жаль, что я сейчас не в Ливии, потому что тоже пошел бы вместе с ними.

Марокко: революция начнется 20 марта

- Наша страна - это монархия, - рассказывает студент Донецкого национального медицинского университета, марокканец Муад Саллак. - Сейчас король имеет невероятно широкие полномочия: он самолично формирует парламент и назначает президента. И под его покровительством эти люди чувствуют себя безнаказанными и делают всё, что хотят. Например, младший сын президента является заместителем мэра города Касабланки - при том, что ему только двадцать лет.

Сейчас Марокко - полицейское государство, власть использует правоохранительные органы, чтобы держать людей в страхе. Демократии нет, свободы слова тоже. Даже марокканское бюро телеканала «Аль Джазира» очень быстро закрыли, потому что он показывал не то, что хотел видеть наш король. В стране очень низкий уровень образования: 70% населения не имеет аттестатов об окончании средней школы. Но безработица столь высока, что даже образованным людям трудно найти работу.

«Мы готовы сохранить монархический строй, но чтобы реальная власть принадлежала избираемому парламенту», - говорит Муад Саллак, демонстрируя свой паспорт гражданина Королевства Марокко.

Тем не менее, мы не стремимся свергнуть короля. Монархия - это наша история и традиция. Но наша цель - чтобы это была конституционная монархия, как в Испании и Великобритании. Пусть король останется в качестве символа, а государственным управлением будут заниматься те люди, которых мы изберем.

20 февраля жители всех городов страны впервые вышли на демонстрации. Они просто  заявили о своих требованиях и вернулись домой. Через несколько дней после этого король выступил с заявлением. Он сообщил, что в стране произойдут перемены. Как выяснилось из его речи, они будут в том, что он сменит нескольких министров. Конечно, нас это не устраивает. Поэтому уже решено, что 20 марта все люди снова выйдут на улицы, а если их требования не будут выполнены, они не вернутся домой. И действительно, я вижу по своим друзьям, которые сейчас в Марокко, что все настроены идти до победного конца. Но говорят они об этом мало, потому что у нас еще очень силен страх перед полицией. Если люди будут говорить об этом по одному, их заберут в полицию. А когда все вместе выйдут, им уже никто ничего не сможет сделать.

Нужно признать, что не все поддерживают перемены. Те, кто против, в меньшинстве, но они имеются. Это те, кого всё устраивает, те, кто боится, и консервативные пожилые люди. Сторонники же изменений - в основном, люди от 16 до 35 лет.

Алжир: Саади похож на Юлию Тимошенко

Однако не во всех странах Магриба ситуация одинакова. В Алжире нет диктатуры, а революционную обстановку в регионе пытается использовать в своих интересах оппозиция. Об этом нам рассказал Рэда Хаби, который прожил три года в Донецке, а сейчас работает инженером в своем родном городе Константине на северо-востоке Алжира:

- Демонстрации, которые проходят в столице каждую субботу, организует политическая партия, лидер которой - Саид Саади - очень похож на вашу Юлию Тимошенко: такой же популист. У него нет никакой политической программы, он просто много говорит и спекулирует на интересах берберов - алжирского национального меньшинства. И вот теперь он пытается скопировать эту революционную моду, чтобы прорваться к власти. Все манифестанты (а их всего несколько сот человек) связаны с его партией, и их главная цель - покрасоваться перед телекамерами, создавая видимость революции. Саади пытается привлечь людей на свою сторону, агитирует молодежь в Facebook. Но ничего из этого не получается - над ним просто смеются.

Рэда Хаби на одной из государственных строек.

Наш президент Абдель Азиз Бутефлика занимает свой пост с 1999 года. Но он так долго остается при власти потому, что люди действительно за него голосуют. Конечно, он не идеален, но мы считаем, что лучший из тех, кто может возглавить нашу страну. Когда Бутефлик стал президентом, в Алжире царила разруха после гражданской войны. А за время его правления было построено огромное количество жилья - целые новые города и районы. Сейчас каждая молодая семья или разведенная женщина с ребенком имеет право подать заявку на квартиру, и в течение максимум двух лет она ее бесплатно получит. Построена суперсовременная трасса через всю страну длиной полторы тысячи километров, от границы с Тунисом до границы с Марокко. В Алжире работают сотни зарубежных компаний, которые инвестируют в нашу экономику, и не только в Сахаре, где добывается газ, но и в других регионах страны.

Демократии в Алжире тоже более чем достаточно. Пресса свободно критикует президента, высокопоставленных чиновников, причем зачастую в весьма резких выражениях - в этом смысле наша страна похожа на Украину. Главная проблема Алжира - это не отсутствие демократии, а коррупция. Экспорт газа приносит в страну большие деньги, и каждый хочет урвать себе кусок пирога, так что коррупция процветает. Но всё же не до такой степени, чтобы из-за этого случилась революция.

Тунисские диссиденты: «Теперь наши страны пойдут по пути Турции»

В арабском мире Тунис сейчас занимает особое место. Он был первым - именно здесь вспыхнула революция, которая затем распространилась на весь регион. Об особенностях и перспективах перемен в северной Африке нам рассказали настоящие тунисские диссиденты, которые в период режима Зина эль-Абидина Бен Али нашли пристанище в Донецке.

Вассим Хадри одиннадцать лет назад приехал в Донецк учиться, но после окончания университета не вернулся в страну, президента которой он ненавидел. История Тахара Тебурби еще драматичнее: восемь лет назад в родном Тунисе он был преуспевающим бизнесменом в сфере телекоммуникаций. Но когда попытался заключить контракт с крупной американской компанией, президентская семья, по действовавшему в стране негласному правилу, потребовала себе бесплатно половину акций. Когда Тахар сообщил об этом заокеанским партнерам, они не просто передумали работать с ним, но вообще ушли с тунисского рынка. А у него начались проблемы: счета его компании в банках оказались заморожены, а самому бизнесмену угрожал арест. Единственное, что ему оставалось, - это собрать вещи и уехать во Францию. Затем он переехал в Украину, и последние шесть лет живет в Донецке.

Вассим Хадри и Тахар Тебурби показывают корреспонденту «Донбасса» кадры революции в Тунисе.

Сейчас Тахар готовится вернуться домой. Как только будут готовы документы, подтверждающие, что опала с него снята, он отправится на родину, чтобы впервые за много лет увидеть двух своих дочерей и возродить бизнес. А пока еще в Донецке, вместе с Вассимом, он встретился с корреспондентом «Донбасса».

- Последним толчком, который привел наше общество в состояние революции, стало самосожжение Мохаммеда Буазизи, - рассказывает Вассим. - Его история очень показательна для нашей страны, где процветала безработица, однако устроиться на работу без протекции или взятки было невозможно. Этот молодой человек, инженер, работу по специальности найти не смог и был вынужден торговать на рынке овощами. Однако он задолжал чиновникам, которые собирали дань у торговцев, и те разгромили его палатку, обошлись с ним очень грубо. И тогда он вышел на площадь, облил себя бензином и поджег. Это вызвало настоящий социальный взрыв, потому что большая часть тунисской молодежи находилась в точно такой же ситуации.

- А с чем была связана такая тотальная безработица? Ведь в Тунисе не было затянувшегося экономического кризиса.

Вассим: - Работодатели уехали из страны, как Тахар, потому что их поставили в невыносимые условия. И точно так же иностранные компании не хотели ничего открывать в Тунисе.

Тахар: - Показательно, что в стране нет даже «Макдональдса». Я знаком с человеком, который хотел открыть его представительство, но президентская семья, как обычно, потребовала пятьдесят процентов - и американцы отказались.

Вассим: - Не было предприятий - не было рабочих мест. Вот эта ужасная, тотальная безработица и заставила нас выйти на улицы. Но всё равно это не была только социальная революция. Во время демонстраций люди размахивали батонами хлеба, этим они хотели сказать: «Еда у нас есть, но это еще не всё, что нам нужно».

- То есть необходимость демократических свобод тоже была не на уровне разговоров?

Вассим: - Конечно! Придя к власти, Бен Али обещал, что в стране будет демократия. Но очень скоро стало понятно: если ты осмелишься его критиковать, тебе прямая дорога в тюрьму. Дошло до того, что в последние годы даже в кафе нельзя было просто разговаривать о политике. Потому что на следующий день тебя вызовут в полицию, а через неделю ты лишишься работы. Кругом были люди в штатском, которые шпионили практически за всеми. Кроме того, Бен Али устроил настоящий культ личности. Даже когда наши спорт-смены выигрывали олимпийские медали, это замалчивалось, потому что в Тунисе не могло быть никаких заметных личностей, кроме президента. И почти везде в Северной Африке была такая же картина. Во всех наших странах были антинародные режимы - власть, на которую нам было противно смотреть даже на телеэкране.

- Почему в разных странах одного региона примерно в одно и то же время сложились похожие режимы?

Тахар: - Америка и Европа были заинтересованы в этих режимах. Они рассуждали так: лучше управляемый диктатор, чем коммунисты или исламисты. Поэтому и Обама высказался в поддержку нашей революции только после того, как стало совершенно очевидно, что она уже победила. А Саркози вообще поначалу был готов помочь Бен Али подавить восстание. Когда север Африки получил свободу от Франции, в политических элитах наших стран были люди с дипломами Сорбонны, которые хотели и могли построить прогрессивное демократическое общество. Но при поддержке Запада к власти пришли недоучки и бандиты вроде Бен Али. Они просто распродали всё, что было в государстве, а нового ничего не создали. Вот люди и остались без работы.

- Бен Али держал власть 23 года, Каддафи - 42. Почему вы так долго терпели, а именно сейчас решились их свергнуть?

Вассим: - Ситуация достигла критической точки. Люди очень давно были недовольны, но боялись выражать свой протест. Однако к началу этого года только в Тунисе было уже триста тысяч безработных с высшим образованием. Они дошли до такого отчаяния, когда им нечего было терять.

- Как вы думаете, кто теперь придет к власти?

Вассим: - На улицы люди вышли не под предводительством какой-либо политической партии, никаких партий у нас попросту нет. Мы вышли сами по себе, потому что больше не могли так жить. Теперь у нас будет полная свобода и многопартийность, и у всех появятся равные шансы. Только за время, прошедшее после революции, в стране зарегистрировано уже сорок партий.

- Для исламского мира очень актуален вопрос, будут ли эти государства теперь религиозными или светскими.

Вассим: - Даже если в какой-то из стран в результате выборов к власти придет исламская партия, это не будет в какой-то средневековой форме. Религиозное государство в Тунисе или Египте сейчас невозможно. В Конституциях, которые мы примем всенародным голосованием, обязательно будет прописана свобода вероисповедания. Да и во время революции этот фактор не играл определяющей роли, мы были друг для друга патриотами своей страны, а не мусульманами или евреями. Так что, скорее всего, наши страны теперь пойдут по пути построения светских демократических государств - по типу Турции.

Арабский мир объединяется

Тахар: - С тех пор как арабский мир разделился на множество мелких стран, казалось, что он разобщен. Но то, что произошло в Тунисе, объединило наши народы. Раньше у людей не было стимула. Им казалось, что, как бы они ни старались, всё равно ничего не смогут добиться. А теперь у нас есть энтузиазм. В странах, где победила революция, - у нас и в Египте - люди теперь чувствуют себя совершенно по-другому, они готовы строить новую политику, экономику и культуру. В Ливии сложнее, потому что там много нефти, и у Каддафи сильнее стимул удержать власть. И если революция победит, то всё равно развернется борьба за такой кусочек торта. В Марокко король уже изъявил желание пойти на уступки, похоже, что он откажется от своего единовластия, и в стране будет демократия и конституционная монархия. Что касается Алжира, то здесь ситуация своеобразная. В этой стране только недавно отменили военное положение, и армия сохраняет большое влияние. При этом там нет такой откровенной диктатуры, которая была у нас. Но всё равно в контексте таких глобальных перемен в странах Магриба Алжир, в котором всё останется по-старому, может стать аутсайдером.