"Нас расстреливали в "зелёном коридоре", будто мишени в тире" (ФОТО)

На вопрос, зачем она пошла воевать, 32-летняя Екатерина, медсестра в батальоне спецназначения Нацгвардии "Донбасс" (позывной - Сестра), которая прошла ад Иловайска и Широкино, отвечает просто: "Не могла оставаться в стороне, видя, как захватчик пришёл в мою страну". На другой вопрос, когда всё это закончится, - тоже не юлит: "Когда победим".


Война началась с митинга


Крымчанка, она закончила медколледж на полуострове, работала по профилю в детской больнице. Даже не думала, что придётся спасать бойцов, изрешеченных осколками и пулями...
"Для меня война началась в конце февраля, когда был митинг у Верховного Совета АРК в Симферополе, - вспоминает Катя. - Тогда столкнулись два человеческих моря: сторонники и противники единой Украины. Я первый раз вышла тогда на митинг. Будто сила какая-то меня повела. Для меня это было принципиально, особенно после того, что устроили убийцы, расстрелявшие Майдан. Поняла: если во что-то по-настоящему веришь, за это не страшно умереть. Я верила в лучшую, обновленную Украину. И была против того, чтобы её разваливали".
Агрессивная толпа размахивала триколорами, кричала: "Мы - Россия!" Была сильная давка. Но тогда проукраинский митинг устоял.
"А утром, посмотрев новости, я узнала, что захвачены крымские Совмин и парламент, - продолжает Екатерина. - Понятно стало, что добром это не кончится... Потом появились "зелёные человечки" с автоматами и пулемётами, которые блокировали и захватывали украинские военные части. Я с другими ребятами приносила нашим солдатиками еду, воду, сигареты. Старалась освещать беспредел, который творился в Крыму. Давала интервью, выкладывала фото в Интернет".
Вскоре после "референдума" началась "зачистка" инакомыслящих. Тем временем залихорадило Донбасс - практически по тому же сценарию, который РФ "обкатала" на полуострове. Катя, узнав через Сеть о формировании добровольческого батальона "Донбасс", решила ехать "на материк". И помогать украинцам отстаивать их землю в боях с российско-террористическими войсками.


Школьный спортзал стал госпиталем


Сначала она была под Киевом, потом - в Артёмовске, Курахово. А 22 августа с другими медиками отправилась в Иловайск, где становилось всё жарче.
"Наш 3-й взвод 1-й роты базировался в школе. Вокруг - частный сектор, за полем - село, в котором были сепары, - вспоминает Сестра. - Первый серьёзный бой случился очень скоро, когда противник попробовал выбить нас из школы. Мы как раз получили приказ собраться там, чтобы переночевать и утром выезжать из города. Но не судилось. На следующий день начался ужасный обстрел".
На контролируемую силами АТО часть Иловайска (кроме "Донбасса", там были батальоны спецназначения МВД: "Днепр-1", "Херсон", "Свитязь", "Миротворец", "Ивано-Франковск"; подразделения ВСУ) обрушились мины, заряды "Града". Очень быстро медпункт, который разбили в спортзале школы, превратился в госпиталь с десятками тяжелораненых.

Иловайск. Август 2014-го.

"Из мирного времени я практически сразу окунулась с головой в войну, - рассказывает Катя. - Там были ужасные раны - осколки по всему телу, человек порой был как решето... Я, одесситка Аня Ильющенкова, девочки с позывными "Мэри" и "Кошка" практически не разгибались. У нас в арсенале - бинты, жгуты, кровоостанавливающие ампулы, а некоторым раненым требовалось сразу на операционный стол - сшивать кишечник, почки. Шансов выжить у таких практически не было".
Выйти из Иловайска, который к тому времени взяли в плотное кольцо вторгшиеся российские войска, уже не представлялось возможным...
"Помню мужчину средних лет. Ему пуля попала в живот... Он мучительно умирал, часов 12, - вздыхает Сестра. - Его крутили судороги, терзала тошнота... Шептал: "Помогите же мне как-то"... А мы - не могли... У парня из ВСУ было ранение ноги и груди. Лежал в раздевалке, в стороне от зала. Я периодически заскакивала к нему, разговаривала. Рассказывал про жену, про детей. Сказал, что его зовут Виталик. Мы ещё смеялись, что меня зовут, как его жену, а его - как моего бывшего мужа. Когда мы выходили из города, я его видела. А потом начался ад. Даже не знаю, жив ли он".


Кошмарный выход


"29 августа я была в эпицентре кошмара. Бог спас... За весь выход - ни царапины", - качает она головой.
Выход из Иловайска ("беспрепятственный", как обещали оказавшимся в кольце силам АТО), безусловно, является одной из самых трагических страниц этой войны для Украины. И одной из самых позорных для России, чьи солдаты (которых тут якобы никогда не было) расстреливали машины наших воинов (в том числе - те, что везли раненых и были с красными крестами).
"Вся "донбассовская" техника была разбита во время боёв в Иловайске. Батальон "Миротворец" передал нам пожарную машину. Красная, с лестницей, всё, как положено. На ней даже была надпись "Иловайск", - вспоминает Сестра. - В нашем взводе было 25 человек. Ребята участвовали во всех боях, но, по счастливой случайности, был лишь один раненый. Надеялись, так и выберемся - без потерь. Рассуждали о том, кто куда поедет "после", где отдохнём".

Так пожарную машину, погибшую под Червоносельским, готовили к выезду из Иловайска.

Но для многих это "после" не наступило...
"В "пожарке" нас ехало восемь человек: я, командир нашей первой роты "Тур", гранатомётчик, пулемётчик, ещё ребята... В КрАЗе (крытом, армейском) - остальные "донбассовцы" и хлопцы из смежных войск, - продолжает Катя. - Шли огромной общей колонной. До Многополья всё было хорошо. А потом заухали мины... Начальник штаба "Донбасса" Филин остановил колонну и сообщил: "Русские сказали, что не выпустят с оружием".
Но сложить его означало бы просто сдаться. Делать это наши воины не собирались. Они приготовились прорываться с боем. Как думали - стрелковым... И поехали дальше. Как оказалось - на расстрел.
"Выехали на огромное поле. Дорога шла практически посередине. А с двух сторон были закопаны танки, ПТУры, "Фаготы", БТРы противника.. Российские войска расстреливали нас в этом "зелёном коридоре", как мишени в тире. Представляете, что такое - прямое попадание, к примеру, в микроавтобус (а их ехало, набитых бойцами по завязку, немало), из танка? - спрашивает медик. - От него ничего не остаётся... Это было тотальное уничтожение. Которое я воспринимала на слух. Позже мне рассказывали, что машины вспыхивали, будто факелы, а горящие люди разлетались во все стороны... Но тогда перед глазами будто пелена была, всё как в тумане. Только взрывы и крики, взрывы и крики..."


Червоносельское покраснело от крови


Их "пожарку" не зацепило. А вот КрАЗ пулемётами прошило. Там были и погибшие, и раненые. Но водитель, которого тоже нашла пуля, дотянул до села Червоносельское, куда съезжались все, кто выжил в бойне на поле.
"Наша машина остановилась на краю села. Выскочил мой командир, за ним дверь захлопнулась, я стала кричать, дёргать ручку. Вокруг выстрелы, взрывы. Мины падают... Кто-то с улицы открыл, я выскакиваю - моих ребят нет, они уже куда-то отбежали, - вспоминает Катя. - Вижу, что другой наш взвод чуть ли не гуськом заходит за дом. А там была моя хорошая знакомая Алина - воин и медик в одном лице. И я рванула к ним".
...Позже она узнает, что те, кто ехал с ней на пожарной машине, решили всё-таки прорываться из кольца. Но буквально через 300 метров в "пожарку", где на тот момент было шесть человек, попадёт снаряд от танка. Не выжил никто. По ещё одной версии - водитель сам направил машину под выстрел, которым танк хотел разнести КамАЗ с раненным. Боец с позывным "Ред", который сидел с РПГ-7 на крыше "пожарки", надеялся первым выстрелить в танк. Но не успел...
...Узнает о тяжелейших ранениях (пули, осколки) и муках плена одесситки Ани, которой позже в Вильнюсе делали четыре операции.
...Узнает, что никто из украинских военачальников, проморгавших "котёл", так и не понёс наказания.
А тогда она жила "сейчас". И в этом "сейчас" были десятки раненых. Их несли и несли, а Катя, Алина и Кошка пытались сделать для каждого, что было в их силах. Практически вся улица этого небольшого села в десяток домов была залита кровью. Червоносельское, действительно, стало красным.
"Ребята висели на телефонах и рациях. Обзванивали штабы. Все надеялись, что вот-вот к нам придёт подмога. Но никто не пришёл, - качает Сестра головой. - Потом были переговоры с российскими офицерами, которые даже не скрывали, кто они и откуда... Нам опять предложили сдаться. И дали срок до утра. Сдались тогда очень многие. Кто-то в плену до сих пор".


По тылам врага


Катя признаётся: у неё было колоссальная уверенность, что она выживет. Что вырвется из этого ада. Что не убьют, не ранят, не попадёт в плен.
"К вечеру некоторые решили уходить небольшими группами. К одной из них примкнула и я, - рассказывает она. - Нас было семь человек. С собой на всех - два литра воды, компас, фрагменты карты, автоматы. Где-то двигались ползком, где-то - вприсядку... Пять дней и шесть ночей (идя в тёмное время суток) шли по вражеским тылам. Питались кукурузой, подсолнухами. Арбузиками маленькими. Дважды заходили в сёла, люди нам давали еду. Некоторые угрожали, что нас сдадут... Практически в каждой посадке были российские танки. Порой мы проходили в десятках метрах от них".
Они тыкались в Старобешево, Комсомольское, Катериновку... Везде стоял враг. В конце концов, вышли к Новоласпе (Тельмановский район).
"Встретили наших военных, а они нас огорошили: "А микроавтобус за вами уже пришёл!" Оказывается, туда же вышли двое других ребят, для которых его и вызвали, - улыбается Катя. - На нём мы отправились в Курахово. Потом были Днепропетровск, Киев, переформирование".


"Люблю всех как братьев"

Военно-полевых романов, по словам Кати, у неё не было. "В батальоне я Сестра не только потому что медсестра, но и по причине того, что всех люблю как братьев... Они настолько родные - и те, что в отцы мне годятся, и сверстники, и ребята помладше... Возможно, потом, в мирное время, чувства перерастут в иные... Пока же идёт война и, как мне кажется, для людей, сражающихся бок-о-бок, правильнее именно такая - братски-сестринская любовь".


Широкино и мечта


Некоторое время Катя с "донбассовцами" стояла неподалёку от 29-го блокпоста в Лисичанске. А в феврале прибыла в Мариуполь. С той поры то и дело отправляется в Широкино, где "Донбасс" и "Азов" на одной из позиций сменяют друг друга.

"Обстрелы там постоянные. И раненые у нас уже были, и погибшие. Помню жуткий майский обстрел, когда в корпусе дрожали стены, падали балконы, рушилась крыша... Бьют по нам из танков, гаубиц, САУ. На миномёты 80 мм мы уже и внимания не обращаем, - откровенничает Сестра. - Даже дни рождения встречаем под обстрелами. Широкино, конечно, очень досталось. Практически ни одного целого здания... В моменты затишья ходим к побратимам в гости, купаемся. Даже если очень страшно, мы смеёмся и шутим, подбадривая и поддерживая друг друга".

Развалины Широкино - ещё недавно тихого-мирного курорта.

В последнее время в Широкино стало потише. Боевики как бы ушли... Надолго ли - никто сказать не берется. Хотелось бы, чтоб навсегда.

Когда война закончится, Катя мечтает жить в Киеве. "Ран и страданий я насмотрелась на несколько жизней... Так что с медициной, думаю, расстанусь, когда наступит мир, - делится она. - Скорее всего, стану фотокорреспондентом".