Заметки из прифронтового блокнота: Через линию фронта - на перекладных

…Попытался проехать наш корреспондент. Однако из-за стихийно возникшей перестрелки ему, а также владельцу потрёпанной малолитражки, пришлось вернуться в исходную точку путешествия.

 

Метр - едем, два - толкаем

Собственно, это довольно распространённый способ пересечения линии фронта. И наиболее экономичный. Очереди у блокпостов продвигаются рывками, ровно на корпус легковушки или грузовика. Завёл мотор, протянул два-три метра и жди следующей подвижки.

Расход топлива и износ двигателя превышают все разумные нормативы. Но иначе нельзя. Стоит чуток зазеваться, и впереди обязательно окажется более шустрый собрат. Как правило, владелец высокоманевренной иномарки.

Утверждаю это не с чужих слов. Мой благодетель и хозяин потрёпанной малолитражки, отставной шахтёр Степан Степанович «поймал ворону» и потом долго удивлялся, когда обнаружил, что свободное пространство впереди уже занято дорогущим внедорожником.

- Совесть у тебя есть? - завопил он, по пояс высунувшись из окошка.

- Не зевай, Хомка, на то и ярмарка, - весело откликнулся водитель внедорожника.

 

Купили местечко под солнцем за двести гривен

Теперь мы со Степановичем начеку. Как только перед капотом освобождается долгожданный метраж, я пулей вылетаю из салона и плечом привожу в движение малолитражку. Благо, дорога здесь под уклон. А заодно оглядываюсь, чтобы не пропустить очередного нахала.

Впрочем, мы тоже далеко не ангелы. Вместо того, чтобы наравне с прочими бедолагами влачить тяжкий крест обстоятельств, пошли на сделку с совестью и страдающей одышкой дамой.

- Похоже, - молвил Степанович, - тётенька направляется к нам.

- Если желаете поскорее попасть на ту сторону, могу уступить очередь. Мой муж на «жигулёнке» почти у самого блокпоста.

- Сколько?

- Двести гривен или пятьсот рублей. Можно и в тугриках...

- Садись, - велел Степанович. - Заплатим, когда дело будет сделано. Не сомневайся.

- А я и не переживаю, - ответила страдающая одышкой тётка. - Люди вы, вроде бы, порядочные. Да и мы с мужем не прохиндеи какие-нибудь. Работы в нашем селе никакой, а детей с внуками кормить надо. Вот муж и придумал, как заработать на хлеб. В пять утра занимает очередь, а я спустя два-три часа начинаю искать клиента. Таким макаром зарабатываем в день двести-четыреста гривен. Или, если полный пролёт, ноль-ноль копеек.

Перед блокпостом тётенька покинула салон нашей малолитражки и не хуже опытного парковщика помогла Степановичу утвердиться на месте покинувшего очередь «жигулёнка».

 

Если грыжи протестуют...

Страдающая одышкой тётка - не единственная, кто приспособился зарабатывать на войне. Я уже молчу о служивых блокопостов. Они, по слухам и официальным сводкам, проворачивают такие сделки, что прожжённые гайцы седеют от зависти.

- Я первый раз рискнул выехать своим транспортом, - говорит Степанович и закуривает пятую за неполный час сигарету. - Прежде, как ты, добирался на перекладных. Так вот, между блокпостами, а это около трёх километров, курсируют маршрутки. Берут по двадцать гривен и набивают салон под крышу. Затем пешком минуешь блокпост, конечно, в том случае, если документы в порядке. Потом ещё один короткий бросок к третьему по счёту блокпосту. А там тебя уже ждут автобусы, которые народ за неимоверную давку назвал сельдяными бочками. Платишь пятьдесят гривен и, спустя четверть часа, ты -  в райцентре. Он что-то вроде Мекки для пенсионеров.

- Конечно, - подводит Степанович черту под монологом, - на перекладных быстрее. Но моим двум грыжам и мозолям «сельдяные бочки» противопоказаны. Неделю потом отлёживаюсь.

К слову, отставной горняк тоже намеревался заработать на войне, когда подобрал меня в селе возле автобусной остановки, где обычно собирается переправляющийся через линию боевого соприкосновения народ.

- Желающие на ту сторону имеются? - спросил он, впервые продемонстрировав манеру высовываться из окна малолітражки, чуть ли не по пояс. - Только ты один?.. Ну ладно, занимай штурманское кресло.

Плату за доставку на ту сторону Степанович установил Божескую - половину стоимости сожжённого за дорогу бензина. Ну, а уступленное одышливой тёткой местечко под солнцем мы оплатили в складчину.

 

Очередь в роддом и за пивом

- В компании, - сказал мой благодетель, - время бежит быстрее.

Я молча выразил полное своё согласие, а вслух добавил: «И в очереди тоже».

- Не говори, кума, - живо отозвался Степанович, - у самой муж сверхсрочник.

Мазнул по щеке правой ладонью, словно попытался стереть глубоко въевшийся в кожу угольный штыб. Такие синюшные точки бывают у проходчиков, которые на своей шкуре испытали все прелести взрыва шахтного газа.

- Если на то пошло, - продолжил благодетель, - треть своей жизни я провёл в очереди. А занял её ещё в материнской утробе. Привезли её в роддом, а там ещё полдюжины таких же мается. Вот и разрешилась в приёмном покое... Ну, а спустя пять-шесть лет, я уже вполне осознанно столкнулся с издержками того времени. Мамаша до рассвета займёт очередь за молоком и хлебом, часа через два передаст мне палочку эстафеты - пустой бидончик с авоськой, а сама убегает на шахту... Она ламповщицей работала... Помню, однажды поскользнулся на обледеневшем крыльце магазина... Иду домой с пустым бидончиком, реву на весь шахтёрский посёлок.

Была ещё очередь в детсад, в пионерский лагерь. А когда подрос, великое множество часов отстоял за получкой, варёной колбасой, пивом и прочими жизненными благами.

- Теперь вот за пенсией стою, - вновь потёр Степанович щёку с вкраплениями горючего камня. Видно, и по истечению многих лет они давали о себе знать.

 

Бутерброды от ночной бабки

За остановкой, где меня подхватил отставной горняк, на асфальте выбоины и чёрные плеши, которые за четыре месяца так и не смогли стереть колёса автомобилей и громокипящие ливни. Здесь из тяжёлых миномётов накрыли очередь у блокпоста.

Погибло пятеро проезжих, включая не успевшего родиться ребёнка. Жуткое, скажу я вам, зрелище. Даже по истечению ста двадцати суток приходят во сны заброшенные на крыши близлежащих домов останки людей и легковушек.

Обочины дороги между блокпостами, если внимательно присмотреться, тоже хранят следы трагедий. Несколько десятков водителей и пассажиров пренебрегли табличками с надписью «Мины» и заплатили за это. Кто - конечностями, кто - собственной жизнью.

По подсчётам Степановича, ползём со скоростью 0,8 километра в час. Он рулит, а я плечом привожу в движение малолитражку, металлическая обшивка которой, как мне кажется, достигла температуры поставленной на слабый огонь кастрюльки.

- Любая работа должна оплачиваться соответственно прейскуранту, - смеётся отставной горняк, разливая по походным кружкам чай из вместительного термоса. - Заодно предлагаю подкрепиться бутербродами. Жена приготовила, не поленилась спозаранку встать. Обычно она дрыхнет до девяти. Днём раскачивается, а к вечеру развивает бешенную трудовую деятельность. Стирает, варит, копается в огороде до полной темноты. Я её за это ночной бабкой дразню.

 

И только кустики по сторонам мелькали

«Серую» зону методом «метр - едем, два - толкаем» преодолели за четыре с небольшим часа.

- Впереди пяток машин, - определил Степанович. - Наш «лимузин» - шестой. Ещё малость, и мы выходим на финишную прямую, которая ведёт к банкомату... Нет, ты не подумай, будто жадность меня гонит. Нам с бабкой хватает. А вот на лекарства меньшей внучке... Ей пятый годок миновал. Такая шустрая балаболка удалась, что не сговоришься. А теперь молчит. За шесть месяцев ни одного слова от неё не услышали. Доктора говорят - последствия стресса. Мина сто двадцатого калибра возле детсадика разорвалась... Если что внучке надо, жестами

показывает. Вот ради неё каждый месяц и навещаю банкоматы на той стороне... А, вообще, должен я тебе сказать, столичная власть измывается над простым человеком, за скотинку его держит. У меня тридцать лет подземного стажа, исправно платил налоги и в пенсионный фонд. А сейчас честно заработанное, заслуженное... трижды под завалами побывал... подают вроде милостыньки.

Увы, в тот день Степановичу не судилось привезти денег на покупку лекарства для внучки: захлопали миномёты восемьдесят второго калибра, истошно взлаяла скорострельная «Шилка». Дальнейшее развитие стремительно разгоравшегося боя нам посмотреть не дали:

- Разворачивайте оглобли! - донеслось от блокпоста. - На сегодня лавочка закрывается!!!

Развернув малолитражку, ложимся на обратный курс. Отставной горняк, матерясь сквозь зубы, выжал из неё скорость гоночного автомобиля. И поэтому чуть не проскочил точку, где мы расстались с двумя сотнями гривен, а заодно - и блокпост.

Отдышались уже на подъезде к точке, откуда началось наше совместное путешествие. Выкурили по сигарете, запили горечь изрядно остывшим чаем из вместительного термоса и пожелали друг другу уцелеть в это смутное время. А деньги Степанович с меня не взял. И поступил вполне справедливо. С учётом трудов моих тяжких.

 

Сергей ВАСИЛЬЕВ.