Курортный Рома

Кто-то включил солнце на полную катушку, и оно жарило так, что в песке можно было печь картошку. Забившись под спасительный зонт, который хоть частично, но скрывал от лютого зноя, две женщины от 35 до 40 лениво листали книжки, поглядывая не столько на страницы, сколько на представителей сильного пола. Хоть и относили оных к сволочной категории, а без них, как ни крути - скучно. Меж тем отпуск бешеным поездом мчал с горы, и до остановки «Все, блин, пора домой!» оставалось два дня с куцым хвостиком.

Дружба незамужних

Инна Самсонова и Ира Арбузко принадлежали к редкой для наших краев категории женщин, у которых было свое дело, но отсутствовала семья. Первая занималась на дому педикюром-маникюром, ваяла модные рисунки на ногтях и имела весьма солидный доход. «Кризис - не кризис, а нам, бабам, красоту наводить надо», - нравоучительно вещала эта грудастая блондинка. Ира с подругой соглашалась. Она вообще считала более яркую и пробивную Инку умнее себя. Даром, что Самсонова после школы ни дня не училась, а Арбузко получила два высших образования и нынче владела небольшой юрфирмой.

Познакомились они на встрече одноклассников, куда Инну приволок уже изрядно поддатый Толик Чезаров - школьная любовь тихони-Иришки. Встреча та, проходившая спустя десять с гаком лет после последнего звонка, не заладилась (мальчики быстро «ушли», пытаясь догнать Чезарова, девчонки перессорились, хвастая несуществующими любовниками и брильянтами), впрочем, как и любовь-морковь Инны и Анатолия. Зато Арбузко, получив визитку Самсоновой, заглянула в ее «Бюро добрых услуг для ваших ногтей». Разговорились, выпили по кофе. Оказалось, что ни та, ни другая замуж к своим без малого тридцати так и не сходили. Инна никак не могла выбрать подходящего, Ире и выбирать-то не из кого было. За кнопку-носик, круглые, чуть навыкате глазки, зализанные назад черные волосы ее еще в школе прозвали Крысена.

Став девушкой, а там и женщиной, она пыталась что-то сделать со своей жалкой внешностью. Но на большую часть косметики кожа отвечала подлым высыпанием; волосы, опровергая рекламу шампуней и мазей, не желали укрепляться и густеть; а накачивать грудь и губы силиконом, менять разрез глаз и форму носа Ирина считала противоестественным. «Кому надо - тому понравлюсь», - решила она. И прекратила попытки сделать из Крысены бабочку. Но никому она нужна не была...

Сойдясь на теме, что все мужики - сволочи, Самсонова и Арбузко стали хорошими приятельницами. А после того, как Ирина помогла Инне разрулить одну нехорошую ситуацию (салон, у которого «ногтебюро» увело часть клиентов, натравил на конкурентку налоговиков, которые, как известно, всегда найдут, за что прищучить), дамы и вовсе сдружились. Вместе бродили по магазинам, посещали театральные премьеры, до которых обе оказались весьма охочи, отдыхали на берегу пусть не самого чистого, зато близкого и очень теплого Азовского моря.

Пять «мстей» Инки

В этот раз июльский отпуск в Юрьевке оказался не особо удачным. В перерывах между чтением и купанием подруги успели пару раз сходить в кино, трижды напиться до безобразия, унестись на матрасе в открытое море (жаль, спас не тот симпатичный парень, который глянулся обеим, а брюхастый дядька лет пятидесяти). Еще их укачало на каком-то космическом аттракционе, забодали ненасытные комары, приглашали сниматься в рекламных роликах (ага, так они и поверили этим лицам кавказской национальности!). А вот с романтическими приключениями не заладилось. Поэтому, когда к Самсоновой подкатил с прозрачным предложением солидного вида мужчина, она ухватилась за него руками и зубами...

Но Инке-блондинке достался женатик, который, похоже, в первый раз изменил своей благоверной. «Ты прикинь, - жаловалась она подруге, вернувшись из «бунгало любви», - этот козел заставил меня уходить чуть ли не по-пластунски. Мало того, что ему хватило чуть потискать меня и едва войти, так еще и шампанское, которое купил для «выпить за встречу», зажать хотел. Открыл окно, стал меня через него выпроваживать, лепеча что-то типа: «Мы незаметно проскользнули и также тихо удалимся». Щас… Я ему, жмоту скорострельному, показала, как уходит неудовлетворенная женщина. По морде дала - это раз, - Инка загнула пухленький пальчик со средней длины ноготком, по которому плавали ею же нарисованные золотые рыбки на синем фоне. - Бутылку забрала - и початую коробку конфет тоже - это два. Шла по коридору, распевая, как хорош в постели жилец из №14 - это три. Четыре и пять - распили «шампусик» и схрумали конфеты с бабулькой-консьержкой, пообещавшей обо всем доложить женке нашего «партизана», которая должна приехать на днях. Ну не молодец ли я? Аж пять «мстей» устроила», - подвела итог разбудившая подругу Самсонова. И завалилась почивать.

Позже оказалось, что она после выхода из санатория, куда кружными дорогами привел ее горе-любовник, заглянула еще в пару баров, надеясь найти «хоть что-то подходящее». Такового было в избытке, но все - при юбках с очень злыми, как уверяла Инна, глазами. В конце концов, она солидно нагрузилась и едва доплелась до своего постоялого двора.

Сводница-черепаха

А вот с Ириной в предпоследний день произошла совсем другая история. Когда она уже доделывала из песка чудную черепашку, принимая от налетевшей, как мухи на мед, детворы разнокалиберные ракушки, рядом присел симпатичный парень.

«Привет! Помощь не нужна?» - улыбнулся он ей, словно давней знакомой. Она немного опасливо кивнула, фотографируя своими «объективами» (так Инка-подколистка называла ее глаза) русые, чуть вьющиеся волосы до плеч, спортивный торс, добродушную физиономию, которую ничуть не портил веснушчатый нос-картошка.

А потом, очнувшись от наваждения волнующих и словно волнующихся синих глаз незнакомца, выдала:

- А ты не опоздал? Наша Тортила почти готова.

- Черепаха-то готова, а вот пруд - нет, - не отставал парень. - Итак?

- Как хочешь, - пожала она плечиком, сменившим обычный бледный вид на золотистый. В отличие от косметики, солнышко Иришкина кожа любила.

И он принялся за дело, ловко орудуя извлеченной из рюкзачка разборной лопаткой. С веселым присвистом врываясь в песок, изваял сначала лист кувшинки прямо под уже готовой черепахой. А потом выкопал и мини-прудик, усадив по его краям симпатичных пучеглазых («Не на меня ли намекает?» - скользнуло в голове Арбузко) лягушек. Организовал детвору, которая ведерками, машинками, а то и панамками натаскала морской воды. Напоследок обложил это творение по периметру ракушками. Красотища получилась такая, что Ира, как и ребятня, прыгала, хлопала в ладоши и кричала: «Ура!».

- Ты молодец, - уважительно подала она ему руку. - Меня Ира зовут. А тебя?

- Рома. Мы с ребятами на выходные приехали. А потом опять - на раскопки.

Оказалось, Роман с друзьями-археологами исследует комплекс у села Маяки Славянского района. Раскопки там длятся уже лет 80, но каждый раз находится что-то новое.

Поболтав еще немного, они разошлись, договорившись встретиться вечером «у черепахи». Ирина нарядилась в еще ни разу не надеванное салатное платье, купленное в каком-то бутике за бешеные бабки. Даже согласилась, чтобы Самсонова нанесла ей легкий макияж. И бухнула - для храбрости! - рюмку коньяку. Которую потом долго заедала жвачками и мятными листьями.

... Он уже ждал. Приобнял, тронул губами щеку. Взял за руку и повел к морю. Усадил в лодку, которая, послушная, как и Ира, унесла их куда-то. Куда - Арбузко - так и не поняла. Потому что Роман легко и ненавязчиво сдернул с нее дорогущее платьице и снял с лица утонченный макияж горячими поцелуями. Никогда-никогда-никогда Ирине не было так хорошо. От его касаний тело било мелкой сладкой дрожью, в ушах колотили по серебряным колокольчикам хрустальные молоточки, а изо рта вырывалось что-то среднее между мурлыканьем и стоном.

- Мальчик мой, мальчик мой, - шептала она, обливаясь потом и слезами.

- Да я всего-то на пару лет тебя младше, - улыбался он. И двигался, двигался в такт ее желанию. В такт танцу звезд над головой и колыханию волн под спиной.

Другая  

В домик, который они снимали, Ира пришла ближе к утру. С нестирающейся, мечтательной улыбкой и безостановочно льющимися слезами. Самсонова, не спавшая всю ночь из-за переживаний за подругу, заквохтала:

- Иринушка, ты что? Он тебя обидел? Не пришел? Изнасиловал?

Арбузко, сидя на кровати, качала из стороны в сторону головой и дремала, прислонившись спиной к ковровому озеру с лебедями. «Он сказал, что их срочно вызвали назад - что-то там раскопали. И еще, что обязательно меня найдет», - наконец выдавила она и, копируя Инку суточной давности, бухнулась спать...

Проснулась солидно после обеда. Умяла все, что нашла в холодильнике, и поспешила на пляж - ловить последние прелести моря. Остаток дня удивляла Инку безудержной веселостью, бесшабашными поступками (решилась даже на парашюте прокатиться вслед за катером, хоть раньше и на «банан»-то садиться боялась) и беззастенчивым флиртом.

«Эка он тебя раскочегарил», - ворчала Самсонова, глядя, как подруга гоняет в волейбол с красавчиком, который не удосужился их спасти во время матрасного ЧП.

- Представляешь, - сообщала ей запыхавшаяся Ирина, присев передохнуть под зонт и обмахиваясь кепочкой того самого симпапунчика, - Иван вообще не умеет плавать. А мы-то, дуры, так на него рассчитывали.

Но хоть Арбузко и строила глазки да выписывала бедрами такие кренделя, которые раньше ей и не снились - откуда, скажи, все взялось!? - волю вдруг рассмотревшим ее мужикам не давала. Пококетничала - и отправилась на боковую. Предоставив Самсоновой широкое поле деятельности. Чем та не преминула воспользоваться.

… Так что обе возвращались домой, удовлетворенные не только солнцем и морем.

- А ты, Иринка, прямо на себя не похожа. Другая стала. Будто цветов и резкости кто добавил, - шепнула Инка подруге, когда такси подкатило к дому Арбузко. Та лишь благодарно улыбнулась.

… Через пару дней во дворе Арбузко вдруг выросла симпатичная песочная черепаха. Спустя пару лет сын Иры и Романа уже украшал панцирь ее очередного воплощения на берегу пусть не самого чистого, зато близкого и очень теплого Азовского моря.