Папа для Егора

- Егорушка! Ты где, малыш?

- Тута!

Из-под кровати высунулась сначала одна пятка, затем вторая. А потом и весь мальчуган - с улыбкой на лице и тряпкой в руках.

- Там - пылюка. Я вытирал…

- Помощник ты мой…

Счастье с Семеном

Дина распахнула объятия, и Егорка нырнул в них, как давеча в сугроб - всем телом. Она прижала его к себе, покачала на грудях, вскормивших мамку пацаненка. Вздохнула - мощно, надрывисто, как умеют только наши женщины, таскающие на плечах пьяных мужиков, мешки с углем и картошкой да груз лет, неведомо куда запропастившихся… А в груди - соляные глыбы невыплаканных слез и груды мертвых цветов несбывшихся надежд.

В юности Дина была стремительной ироничной красавицей с черной, как уголь, косой. За ней табуном бегали ребята с двух шахт и местная интеллигенция в лице парикмахера Якова, киномеханика Петряева да нескольких учителей. Она выбрала бригадира проходчиков Семена - за кудрявые волосы, бархатные песни, сильные и ласковые руки. И, конечно, за боевитость, без которой такую цацу, как Дина, было не взять. Там, где оступились более выгодные, по мнению родителей девушки, претенденты, включая директора универмага Архипа Прокофьевича, овдовевшего пару лет назад, Семен лишь скалил зубы, ухал и… пер дальше. Его не коробила Динина игра в молчанку, сменяющаяся градом насмешек, которые, в свою очередь, перетекали в игру прятки. Ее молчание он разбавлял удивительно интересными историями, где правда и вымысел бегали наперегонки. На град насмешек имел зонтик из шуток-прибауток. А когда она начинала избегать его, караулил у дома со свежесобранным букетиком. Дом свой миновать Дина никак не могла…

Они сыграли свадьбу, переехали из Димитрова в Донецк и прожили вместе тридцать годков, не утрачивая чувства влюбленности. Всяко случалось - и ругались, и даже разбегались на какое-то время. Но снова тянуло друг к другу. Неодолимо и сладко. И они поддавались этой «тянучести». Рядом с Семеном Дина всегда чувствовала себя молодой и желанной. А когда его не стало - украла-таки проклятущая шахта! - каждый месяц старил ее на год.

Она, может, и померла бы вскоре после мужа. Если б не внучек…

Елена Гулящая

Егорка являлся сыном неизвестного «солдата», прошедшего через койку непутевой дочки Дины и Семена. В единственное чадо они вложили всю свою любовь, получив в отдачу сплошную головную боль. Сначала Елена была противным ребенком потом - трудным подростком, и, наконец, превратилась в гадкую женщину. С внешностью был полный порядок, а вот с характером, душой… Будто всё хорошее выплеснулось на личико, грудь и ножки, а вся дрянь притаилась внутри. Сразу после школы она ушла из родительского дома, осела у каких-то друзей, подрядилась в некую фирму. Университет, куда ее, пустоголовую, устроили с таким трудом, бросила через полгода. Загуляла, запила… Родители увещевали, грозили - ничего не помогало. Елена, словно обозлившись неизвестно за что на весь свет, сживала себя с него с упорством, достойным куда лучшего применения. Единственное, в чем не отказала матери - родила ребенка. «Узнаю, что сделала аборт, - этими самыми руками задушу», - предупредила ее Дина, узнав о спонтанной беременности дочери. Так появился Егорка.

Это был удивительный мальчик. Светлый, звонкий, веселый, что ручеек, в котором купается летнее солнце. С дедовскими кудряшками-барашками, бабушкиными глазами, чужим (надо полагать, отцовским), но довольно симпатичным носиком и проворными ручонками, умеющими, кажется, всё на свете. Только покажи да толково объясни.

Первый год Егор тяжело болел, словно расплачиваясь за мамкины грехи, а потом, к вящей радости бабушки, у которой он жил, стал крепеньким и плотненьким. Учитывая это, а также обстоятельность малыша, его всё чаще называли - Мужичок.

Вот и сейчас, гладя его волосики, Дина приговаривала то «Ах ты, помощник», то «Ах ты, Мужичок». А он терся об нее щекой, что котенок, расставив в стороны влажные от тряпки руки.

Холодный конец

- Ба, а мама сегодня придет? Воскресенье же…

- Ой, не знаю, Егорушка! Вишь, погода какая?  Ветер крутит, заснежило. Самолеты, они в такую безобразь медленно летают, а то и вовсе остаются в чужих аэропортах. Раз до сих пор не позвонила, знать не дали ей вылету. В Африке какой сидит, аль Америке.

Мальчик обиженно засопел и завозил остатками блина по варенью. Но долго грустить он не умел (вот ведь великий дар!), к тому же блины у бабушки всегда такие вкуснющие! А уж со смородиновым вареньем, так вообще… Он уплел, что было на тарелке (плюс один добавочный), пропарил пузик чаем и прыгнул на диван - к новой книжке. В свои четыре Егор уже неплохо читал. Особенно если крупные буквы и не длинные сказки.

А Дина, выдумавшая пару лет назад сказку про маму-летунью, принялась мыть посуду, роняя на нее капли «Fairy» и слез.

Елена не приходила третью неделю. И на звонки не отвечала. Отведя Егорушку в садик, Дина ехала через полгорода к съемной квартире дочери, источники дохода которой, позволяющие жить отдельно, покупать неплохие шмотки и иногда давать что-то «на сына», были покрыты мраком. Натыкалась на задверное молчание. Случалось, конечно, Лена, уходила в запой. Ночевала по друзьям-подругам. Но чтоб пропасть почти на месяц и - ни ответа, ни привета, такого не бывало.

Наконец, Дина решилась обзвонить морги. В одном из них и обнаружила тело дочери. «Недавно привезли, - сообщил ей слишком улыбчивый для своей профессии служащий ужасного заведения. - Замерзла, а перед этим упилась вусмерть. Ее бомжи случайно нашли за гаражами. Удивительно - даже собаки не тронули».

…Похоронили Елену рядом с отцом, благо участок на кладбище в свое время оградили солидный. Могилу по старой памяти выдолбили в промерзшей земле ребята из бригады Семена. Егорке бабушка рассказала, что его мама разбилась, потому что вела загоревшийся от молнии самолет до последнего, давая возможность выпрыгнуть с парашютами всем пассажирам.

Подходящий

Теперь в доме стояло две фотографии с черными ленточками. Странно, но деда Семена, ушедшего, когда Егору не было и года, мальчик помнил куда лучше, чем маму. Наверное, потому что бабушка много рассказывала о нем - таком большом, сильном и добром. Они просматривали альбомы, ходили к деду на могилку. А мама… О ней вроде тоже говорили. И фотографий хватало. Но как-то было это всё вскользь, туманно. Мужичок не мог понять, почему так, хоть где-то внутри знал ответ. Просто дед его ЛЮБИЛ, а она - НЕТ. А те, кто любит нас, всегда живут с нами. Даже когда мы их теряем…

После смерти дочери Дина сдала. Работу в больнице, где так ценили ее умелые руки массажиста, пришлось оставить. Расшалились сердце и давление, на ноге появились нехорошие пятна, напоминающие те, что были у ее матери, умершей от диабета… Единственный родственник, троюродный брат Василь, жил бобылем в далекой сибирской глуши. «Не вариант», - шептала она, составляя объявление: «Самодостаточная женщина с ребенком ищет спутника жизни. Подробности - при встрече».

Дина собрала себя по кускам. И слепила симпатичную для своих полста женщину. Упрятала боль поглубже и начала встречаться. Подходящий попался ей далеко не сразу. То старперы какие-то отзывались, то хитросделанная шушера, лакомая до квартиры в престижном районе Донецка. Глаз у нее был наметанный - сказался многолетний опыт работы с людьми. Научилась видеть их если не насквозь, то процентов на 80.

Что-то в Григории сразу ее зацепило. И даже не то, что он принес на первую встречу любимый Динин ромашковый букет (это можно было истолковать и как признак скупости - розы подороже; с другой стороны, из прочих кандидатов лишь один пришел с цветком, причем... в горшке), сам оплатил ужин (остальные почему-то решили, что фраза «самодостаточная женщина» означает, что гулять можно за ее счет), был смешлив и галантен. Это, конечно, тоже здорово, но искра симпатии возникла еще до того, как он достал из-за спины ромашки. Словно где-то звякнула тетива, а в сердце вонзилась не боль, а некое УЗНАВАНИЕ.

Разница в пять лет его, похоже, ничуть не смущала. «Ты просто женщина после сорока. И не накручивай себе лишнего», - скажет он ей позже.

Новое начало

Дина сама не заметила, как операция «Найти Егорке защитника» переросла во что-то большее. Изначальный план, согласно которому она заключает сделку с самым достойным, на ее взгляд, кандидатом из тех, что откликнулись на объявление, полетел в тартарары после встречи с  Григорием. Как она могла предложить ему вступить с ней брак и усыновить или стать опекуном мальчика, а в обмен получить доступ к ее имуществу?  Зачем она вообще затеяла эту дурацкую игру в свидания?

Чем больше она задавалась подобными вопросами, тем хуже понимала себя. Ответ был на поверхности - не станет ее, мальчик останется один, как перст. И этот злой мир сожрет его с потрохами. Но где гарантия, что она найдет именно того человека, который действительно станет заботиться о Егорушке? Отстоит его у стервятников, прилетевших на клич о ее смерти…

Запутавшись в себе, она порвала с Григорием. И слегла с простудой, хандрой и еще чем-то, что засосало, заволокло в тяжкий омут болезни.

Когда пришла в себя, оказалось, что ее кавалер хозяйничает в квартире, будто та уже стала его собственностью. Он сделал перестановку - возмутительную на первый взгляд и вполне логичную на второй; смахнул с окон тяжелые шторы, повесив вместо них легкие синие гардины; заменил давно просящуюся на покой сантехнику. Выходил ее - такую, блин, развалюху, замечательно присматривал за Егоркой. Более того - эти два мужика спелись. Оба настаивали, чтобы она перестала притворяться больной и старой, а как можно быстрее стала такой, какая есть на самом деле - умницей-красавицей. «Во-о-от с таким здоровьем!» - показывали они на всю ширину своих рук.

И она стала. Роскошную черную косу, конечно, отрастить не смогла. И упругость груди не вернула. А вот молодой блеск глаз, новую прическу и позитивный настрой - настоящий, а не искусственно нанесенный, что косметика во время свиданок по объявлению, - заимела. Сердце успокоилось, подозрительные пятна на ногах признались, что были просто аллергией на новый вид мази.

В квартире Григория, оказавшегося вполне состоятельным мужчиной, они оборудовали массажный салон. Вспомнив навыки, а также подучившись кое-чему новому на курсах, Дина имеет там сейчас неплохую практику. Ее кавалер обрел недавно статус супруга. Работает в одном из донецких магазинов сантехники.

Егорушке уже шесть. Он всё такой же умнишка и кучеряшка. Дину зовет мамой, Григория - папой. Кстати, носик у мальчика - точь-в-точь, как у Григория. Который около семи лет назад помог подняться на улице пьяной женщине, проводил до квартиры… и ушел лишь под утро, соблазненный горячим податливым телом и поцелуями, похожими на укусы кобры.

Ее звали Лена…