Племя морских бродяг: Украина - второй сорт?

В тени чужого флага вынуждены ходить по морям-океанам тысячи украинских капитанов, штурманов, механиков, матросов.

Встреча у Ивана Кириченко

С корабельным электромехаником Леонидом Олейником мы встретились у знаменитого яхтсмена и нашего общего соплавателя Ивана Кириченко. Почему-то запомнилась фраза, которую мимоходом обронил Леонид:

- Господи, как печально видеть собственную старостъ на лицах друзей.

Произнеси ее другой человек, и мы бы с Иваном сочли ее  высокопарной. Однако корабельный электромеханик просто-таки наделен  даром излагать самые банальные вещи приемлемым языком. И вообще, он, пожалуй, является самым великолепным рассказчиком из племени морских бродяг. За Леонидом можно записывать и тут же издавать художественные произведения. Но это не что иное, как неприкрытое воровство, да и потом, небеса не обделили старого приятеля  литературными способностями.

Кроме повестей и рассказов, большая часть из которых, к сожалению, пропала во время ограбления квартиры, перу Олейника принадлежит три десятка пьес. Одна из них - «До связи, капитан» - с успехом прошла на сцене Мариупольского драматического театра и была очень тепло принята зрителями. Особенно теми, по ком в любой момент может зазвонить колокол Ллойдовской конторы.

Что стоит - пароход присвоить

Пыль никогда не скапливается на колоколе главной конторы Ллойда, который более двухсот лет тому был снят с утонувшего парусника. Но не только потому, что его регулярно начищают специальной пастой. Редкий день обходится без того, чтобы этот колокол не подавал голос, извещая клиентов всемирной страховой компании об очередной катастрофе на море. Звонил он и по судам, приписанным к Мариупольскому порту. Вот, читатель, сей печальный список последних десятилетий - лихтер «Рокша», теплоходы «Умань», «Комсомолец Калмыкии», турбоходы «Илья Мечников», «Иван Сеченов»...

Правда, в последнее время страховщики все реже фиксируют случаи  гибели судов нашего флота. Но не потому, что море стало более  благосклонным к соотечественникам. От некогда крупнейших пароходств  Советского Союза - Черноморского, Дунайского и Азовского - сохранились лишь названия да несколько десятков посудин весьма почтенного возраста. Остальные пустили, как выражаются моряки, на иголки, или попросту украли. В частности, существует несколько иностранных компаний, костяк которых и по сей день составляют ходившие прежде под флагом СССР суда.

Впрочем, это не означает, что моряки нашей державы больше не  рискуют собственными жизнями. За исключением списавшихся на берег, все они ушли под чужой флаг.

В свое время такие танкера-мастодонты (на одном из них драматург проплавал около года) делались керченскими корабелами. Теперь все это в прошлом.

А ведь Кобзарь предупреждал

Тарас Григорьевич на то и пророк, чтобы сказать: «Розлізлися межи людьми, мов мишенята». И еще: «Ви в наймах виросли чужїї, у наймах коси побіліють, у наймах, сестри, й помрете!». Всякий раз эти строчки заставляют вспоминать земляка и товарища Гришу Кашубу, капитана дальнего плавания, умершего под чужим флагом на рейде Бомбея. Говорят, не выдержал мотор. Но, Господи, это же какое каменное сердце надобно иметь, чтобы на чужбине оставаться спокойным, когда в родимом доме штормит?

Правда, недобрые вести из Украины приходили к Леониду как бы в самортизированном виде. В целях экономии радисты с торгового флота изгнаны, а во время коротких стоянок не всегда удавалось выкроить время, чтобы, скажем, в Сингапуре купить местную газету. Да и не до газет истосковавшимся по земным удовольствиям вечным скитальцам моря.

С разрешения Леонида приведу один из эпизодов, который произошел в чужом порту.

Танкер водоизмещением в триста тысяч тонн, внешний рейд. Подходит катер, с которого на борт передают лоцмана. Тот представляется капитану-греку и вроде бы в шутку говорит:

- К причалу не поставлю, пока не примете на борту проституток. По даме на каждого члена экипажа.

- Валяй, - отвечает капитан. - Пусть подгребают.

Леониду досталась совсем юная тайка, похожая на куклу-замарашку.

- Сэр, - спросила гостья,- можно я помоюсь в вашей ванной и немного посплю? Я так устала в последнее время.

- Представляешь, - смеется Леонид, - путанка до отхода ни разу не проснулась, а будить ее было просто жаль. Утром накормил  завтраком, заплатил за невыполненную работу и проводил к трапу.

Утонула в море... песня

Вообще-то в сострадании к ближнему Олейник был замечаем и прежде. В одна тысяча девятьсот (не помню, каком точно году) теплоход «Комсомолец Калмыкии» покинул акваторию итальянского порта Кальяри и вышел в море. Электромеханика на общий аврал не подняли: накануне он подхватил воспаление легких, и ему был предписан постельный режим. Возлежа на диване в позе покинутого подданными короля, он тихо скучал под аккомпанемент доносившихся из динамика принудиловки команд. Ведь хворь ограничила не только свободу передвижения по судну, но и лишила возможности поднять новогоднюю чарку.

Правда, забегая вперед, скажу, что песню о елочке, которая «зимой  и летом стройная, зеленая была», Леониду в ту ночь все-таки довелось спеть. Но никогда еще прежде не звучала под луной с такой безнадегой привычная мелодия. Электромеханику подпевали шестеро других членов экипажа, находившихся в полузатопленной шлюпке:

- В лесу родилась ёлочка, - звучал над стылым морем погребальный  мотив. Его слышал капитан Сычев, отказавшийся покинуть мостик  напоровшегося на подводную скалу «Комсомольца Калмыкии». Он так и ушел на дно вместе с теплоходом, избежав тюрьмы и злых пересудов.

В числе шестерых оказалась одна дама, буфетчица, которая не  рискнула спуститься в каюту за теплой одеждой. Леонид без слов стащил ватник и протянул девице:

- Надень, мне хватит и свитера.

Лишь бы колокол молчал

Приходилось Олейнику тонуть и под чужими флагами. Теплоход водоизмещением в десять тысяч тонн (малявка по нынешним меркам), под либерийским флагом был настигнут тайфуном в трехстах милях от Японии. Капитан-филиппинец рассчитывал благополучно проскочить под защиту берегов, однако скис главный двигатель. Спустя сутки его починили, но, как известно, беда не приходит одна. Бывалые мореходы знают о так называемых волнах-убийцах». Эти волны (прошу не путать с несуществующим девятым валом) обладают неимоверной разрушительной силой, а их матерью является обезумевшая стихия.

Удар оказался настолько сильным, что судно полностью обесточилось. В сплошной темноте Олейник бросился к аварийному дизель-генератору. Чтобы не запутаться и не запутать читателей, я пропущу дальнейшие действия электромеханика. Скажу лишь, что ему заведомо пришлось оказаться под напряжением. Когда судно чудом выбралось из передряги и народ принялся зализывать раны,  Леонид насчитал на теле два десятка ссадин и ушибов. Вдобавок ко всему руки оказались обожженными по локти.

Однако хватит отнимать хлеб у морского бродяги, являющегося по совместительству пишущим человеком. Тем более, почти ничего не сказано о том, как плавается соотечественникам под чужими флагами. Лично Олейник считает, что терпимо. По крайней мере, жалованье на два порядка выше, да и кормят, не в укор Отечеству, от пуза. Правда, электро-механику-итальянцу платят не четыре тысячи долларов, а шесть тысяч евро.

- За какие такие заслуги? - удивился я.

- За то, что он - итальянец. А мы, украинцы, стоим на одной доске с филиппинцами, малайцами и африканцами.

Вдобавок ко всему второсортные соотечественники не имеют никаких прав. Им не полагается отпуск, временная потеря трудоспособности не компенсируется, да и плавание под чужим флагом не засчитывается в трудовой стаж. Так, одному из знакомых капитанов, водивших несколько десятков лет крупнотоннажные балкеры, назначили пенсию в шестьсот семьдесят гривен. Такой же суммой, надо  полагать, осчастливят и Леонида.

Но все это он, как и тысячи других соотечественников, готов терпеть  ради приличного, по нашим меркам, заработка. И лишь об одном молит Бога корабельный электромеханик, чтобы колокол в главной конторе Ллойда покрылся не только пылью, а и паутиной. Но так, увы, не бывает.

Юрий Хоба. Фото автора.