Освобождал Севастополь и тонул у Констанцы

бравый солдат Василий Брешков, воевавший на суше и на море

Накануне дня основания Севастополя (дело было в 1783-м году, 14 июня по новому стилю) корреспондент «Донбасса» пообщался с донецким фронтовиком, освобождавшим славный город во время Великой Отечественной войны. Год и десять месяцев Севастополь пребывал в оккупации. 9 мая 44-го фашистов выбили из него, а 12 мая от оккупантов очистили мыс Херсонес. Сельскому хлопцу Василию Брешкову вручили за те бои медаль «За отвагу». Ранее его, получившего тяжелейшие ранения, уже наградили орденом Красной Звезды. Позже Васю, чуть не встретившего свой конец у румынских берегов, нашла медаль «За боевые заслуги».

«Откосил» от немецкого призыва

- Родом я из села Хлебтово, что на Брянщине. Отец был бригадиром, потом - председателем колхоза. Имел четыре класса волостной школы, считался грамотным человеком, - улыбается ветеран. - Мама ударничала на буряках да в колхозном саду...

Когда набатом ударило: «Война!», Васе шел 16-й год.

- Никогда не забуду, как забирали на фронт наших сельчан. Двоюродный брат Семен взял меня с собой на луг - помочь накосить сена для лошади, которая повезет их в район. Как уложили всё на подводу, он обнял меня: «Вася, я на войну иду. Мы, наверное, больше не увидимся», - смахивает слезы Василий Макарович. - Уходили новобранцы со школьного двора, засаженного акацией. Выступал солидный мужик из обкома партии, говорил о том, что мы побьем врага. А у самого ноги дрожали…

Когда отца, которому шел 58-й год, послали копать окопы, шустрый Вася вызвался вместо него. Вместе с женщинами, юнцами да стариками трясся в поезде-телятнике почти до Брянска. Высадили их в лесочке, неподалеку от реки Нерусса. Построили шалаши, стали ежедневно ходить, как на работу - рыть противотанковое заграждение.

- Тяжеловато было - метра на три приходилось песок да землицу вверх бросать, - вспоминает Брешков. - Так что меня в основном оставляли дежурить в лагере. Рыбку ловил - на обычную булавку… Потом мы получили приказ двигаться в другое место, на плотах переправились к какому-то озеру. Навстречу солдаты: «Вы куда?  Впереди - немцы!». И стали мы пробираться домой.

Когда уже подходил к родным краям, увидел на большаке - главной дороге - немецкие танки. Так началась оккупация. В селе гитлеровцы не стояли, лишь проездом были да ночевали порой. Но полицаев оставили.

Селяне ничего не знали о фронте, были совершенно оторваны от жизни: ни газет, ни листовок, ни связи. А в феврале 43-го увидели зарево на небе - рядом шли сильные бои.

- Ночью стук в окно - соседка-ба­бушка: «Что вы спите?  Село жгут!». И действительно - полицаи и немцы поджигали хаты, в том числе со спящими людьми, - вздрагивает Василий Макарович. - Мы стали будить народ, выводить из огня. А потом бросились в лес.

Несколько дней группа, в которой был и он, скиталась, оказавшись как между молотом и наковальней - между двумя фронтами. А потом пришли освободители. От одного из них, старшины, Василий получил первую военную науку: если бомбят, бежать нужно не от бомбы, а под нее. Тогда точно не достанет…

Видел плененного Паулюса

Под минами, под взрывами он добрался до села,  в котором жила тетя.

- Она меня не узнала - наголо стриженный (солдаты забрили, узнав, что меня заели вши), истощенный. На еду накинулся с лютой жадностью.

Тогда Васе было 17-ть, но ради того, чтобы попасть на фронт, добавил себе годков. Обучался в Курской области, а на передовой оказался чуть правее своего села. Стрелял из винтовки, был подающим на пушке 76-мм.

- Спустя почти два месяца окопной войны, аккурат на Первомай, я получил тяжелейшее ранение, - делится Брешков. - При бомбежке осколок вгрызся в правую ногу, а левую перебило куском дерева. Еще и контузило. Не помню, как привезли в госпиталь, расположенный в Орловской области. То терял сознание, то снова приходил в себя. Два дня был в забытьи, три недели пролежал с ногой кверху на растяжке, где грузом служили кирпичи и бревно.

Боевой моряк Вася Брешков у памятника военному инженеру Эдуарду Тотлебану. Севастополь, Корабельная сторона, 44-й год.

После госпиталя его определили в 395-й стрелковый полк, под Орел. А потом был приказ Сталина - отправить на обучение в тыл 26-й год. В Чувашии Василий изучал ротный миномет, а когда прибыли моряки - отбирать ребят во флот - стал проситься к ним.

- На комиссии я прочитал газету (грамотные особо ценились), образцово-показательно поприседал. И хоть мое ранение «покупателям», мягко говоря, не понравилось, убедил их, что подхожу. Школу ВМФ «Оружие» окончил морским минером. Потом нас направили в Поти - грузинский порт, где тогда располагалась база Черноморского флота. Когда ехали, под Сталинградом была остановка. И нам объявили: есть возможность увидеть пленного генерал-фельдмаршала Паулюса - автора плана вторжения в СССР «Барбаросса», окруженного и капитулировавшего со своей 6-й армией в городе у Волги. Конечно,  я ею воспользовался, - уверяет Василий Макарович. - Мы строем двигались через что-то, похожее на проходную. Он сидел за столиком через стекло от нас. Был в очках, читал газеты. На зрителей старался не обращать внимания. Но чувствовалось, что он абсолютно сломлен, раз предпочел стать чем-то вроде диковинного зверя в зоопарке, вместо того, чтобы пустить пулю в лоб.

Ловушка для «Взрыва»

В Поти закаленный в огне войны селянин впервые увидел серьезные корабли. Но погрузили его не на мощь и красоту эсминцев, а в эшелон, который помчался по-над морем. И корабль немецкий их обстреливал, и самолеты бомбили. Но в начале февраля 44-го прибыли в Симферополь.

- Меня определили в морской батальон. И мы отправились по суше из столицы Крыма к Бахчисараю. После Бельбека двигались исключительно с боями. Так и добрались до Севастополя, на северной стороне которого попали под ливневый огонь, - рассказывает дончанин. - Окапываться негде - кругом галька. Ищешь кустик или овражек. А приказ - вперед! Чуть отлежишься, опять бежишь, наяривая из автомата, матюкаясь и молясь. Двух моих товарищей из Курской области там скосило. Володю Парамонова пуля нашла, а Васе Литвинову осколок - прямо в голову. Насмерть….

Вскоре выяснилось, что фашистское начальство сбежало на пароходах, прикрывшись гражданским населением. Солдаты стали сдаваться.

- Белый город (Севастополь построен из инкерманского камня) был тогда серым от дыма и пепла, - вспоминает Брешков. - Я прослужил там до 50-го года, так что видел, как он вновь поднялся из руин.

Вскоре Василий, наконец, вышел в море, влившись в экипаж тральщика «Взрыв». В ноябре пошли на Констанцу - крупнейший морской порт Румынии. Там «Взрыву» и пришел конец.

Вот этот самый корабль Брешков со товарищи захватили в Констанце.

- Румынский корабль встретил нас приветственными флагами, но это оказалась ловушка, - поясняет фронтовик. - Рядом с ним находилась подводная лодка, лупанувшая в тральщик торпедой. Мы почувствовали сильный удар, попадали. Не успели подняться, а командир уже кричит «Спасайся кто может!». Корма и нос пошли вниз, середина вздыбилась. Всё машинное отделение погибло. Мы - в воду. И скорее отплывать от идущего ко дну корабля, вокруг которого образуется воронка.

Их подобрали советские катера-охотники, идущие следом. Доставили в Констанцу. Командир корабля собрал остатки команды, и они заняли тот самый минный заградитель, который устроил им приветствие-ловушку. Его назвали «Дон», на нем же пришли в Балаклаву. Месяца через три перебрались в Севастополь. Разминировали там бухты.

В Донбасс попал случайно и остался навсегда

Уже после войны Брешков ушел с минзага на учебное судное «Волга». Все, окончившие высшие военно-морские училища, проходили на нем практику. Судно было испанское, так что, когда в Севастополь приходили иностранные корабли, его скрывали...

- После демобилизации немного побыл дома, а потом оказался в Донбассе. Попал сюда случайно, - уверяет ветеран. - Два дня просидел на Харьковском железнодорожном вокзале, собираясь в Днепропетровск, где меня ждал знакомый, обещавший устроить на работу. Билетов всё не было. И тут мимо проходит мужичок, предлагая билеты до Славянска. Ну, я и рванул. Ехал в никуда. От Славянска до Сталино - электричкой. Никого здесь не знал, но нашлись добрые люди. И поселиться помогли, и на шахту «1-2» устроиться.

Работал навалоотбойщиком, потом стал инструктором в Добровольном обществе содействия флоту, председателем комитета ДОСФЛОТа в Куйбышевском районе. Был инструктором отдела рабочих кадров в тресте «Куйбышевуголь», учетчиком на пилораме, трудился в убойном и колбасном цехах мясокомбината в Донецке и Марьинке, стал зам. председателя Марьинского сельпо…

С супругой Екатериной Дмитриевной они вместе более 55 лет. Вырастили детей Брешкова от первого брака (жена Мария умерла после шести лет совместной жизни). Сыновья трудились в шахте. Есть двое внуков, правнук.

- Лучшие праздники для меня - День флота и День Победы, - признался Василий Макарович на прощание. - Тем более, что последний совпадает с днем освобождения Севастополя, в чем и я принимал участие...

Три брата сошлись после войны

- Самый яркий момент в моей жизни случился в октябре 46-го, - уверяет Василий Брешков. - Получив отпуск, приехал в родное село и встретился с братьями, которых не видел более пяти лет. Тогда же их поженил. На двух свадьбах гуляло практически всё Хлебтово. Все мы были фронтовиками. Старший брат к началу войны уже служил третий год, а к концу - командовал взводом, дошел до Чехословакии. Средний - комсорг батальона, расписался на рейхстаге за всех нас.