А вечер был так удивительно хорош

Куда не поверни уши-звукоприёмники, везде хранительницы домашних очагов сгребают в мусорные вёдра стеклянную крошку, а главы семейств стучат молотками, пытаясь утвердить в оконных проёмах полиэтиленовую плёнку или деревянные щиты.

 

После артобстрела - на крышу.

 

Время от времени трудовая оратория прерывается крепкими словцами и женскими визгами. Таким образом народ реагирует на укусы пчёл, которые подбирают с листвы и садовых тропинок брызги мёда. Заодно насекомые мстят тем, кто, по их мнению, повинен в разрушении пасеки.

А так хорошо всё начиналась. Северный ветерок накануне вынес надоевший антициклон и теперь, умаявшись, отдыхал на сумеречных подушках уходящего дня.

Вдобавок ко всему развеселил Петрович, которого на нашей улице и стар, и млад именуют Ибрагимом. Правда, здесь сказались не только внешнее сходство с известным персонажем кинофильма «Белое солнце пустыни», а и великое пристрастие к браге.

Впрочем, это не значит, что Петрович пренебрегает прочими хмельными напитками. Он относится к мужикам, которые обладают удивительным даром напиться в самом удалённом уголке Сахары. Что уж говорить о серванте, ключ от которого жена Тимофеевна носит на шее вместо православного крестика.

Нет, уличная знаменитость не опускается до примитивного попрошайничества. У Петровича, как я заметил, имеется богатейший арсенал причин, любая из которых заставит Тимофеевну снять с шеи заветный ключ. Вот и сейчас я вместе с другими соседями оказался свидетелем очередного сюжета.

И вдруг все звуки штилевой ночи, в том числе - звон опилок, которые роняли на землю с виноградной лозы цикадки, скомкал чудовищной силы рёв. Ощущение подкравшегося к околице дракона усиливали всполохи. Они, словно огненная шерсть на загривке, взметнулись над горизонтом. И в их всепожирающим полыханьи стали видны сгорбившиеся от ужаса спины садов и застывшая со стаканом в руке Тимофеевна.

 

Спасибо ангелу-хранителю

Накануне утром в Мариуполе зажгли поминальные свечи за упокой души троих невинно убиенных жителей пригородного посёлка Сартана. В Донецке и Горловке, где погибли пятеро, траур не объявили.

И действительно, если устраивать тризну после каждого артналёта, то некогда будет убирать стеклянную крошку, штопать изрешечённые кровли и спать. Дело в том, что народ практически поголовно бодрствует до тех пор, пока бог войны - Марс не насытит своё брюхо, то есть - до двух ночи.

Маешься потом весь день, как белый медведь на оторвавшейся от припая льдине. И рад бы чем-нибудь заняться, да обстоятельства и полусонное состояние не позволяют. Лично мне лень поискать снарядный осколок, который насквозь прошил дверь лодочного стойла. Пусть валяется в тёмном закуте до лучших времён. А созерцание сиротливо брошенного на чистый лист бумаги шарикового карандаша и вовсе вызывает отвращение, о чём я чистосердечно признался старинному приятелю.

- Переведи дух, - порекомендовал тот из безопасного далёка. - И воздержись от поездок, не суйся под снаряды.

- Твои слова - да ангелу-хранителю в уши. Особенно насчёт снарядов. Они, сволочи, имеют дурную привычку сами приходить в гости.

Сказал без всякой задней мысли, на автопилоте, и тут же вспомнил о том, как мы с водителем форсировали исхлёстанный «Градами» степной перекрёсток. Только и успел молвить: «Колёса бы осколками не продырявить», - как под днищем автомобиля раздался пронзительный свист.

Что это - способность предусмотреть дальнейшее, житейский опыт или же предупреждение свыше? Ляпнул машинально - тут же сбылось, пошёл другой дорогой - разошёлся на контркурсе с неприятностью.

Я и сейчас не могу объяснить, какая сила заставила меня покинуть наблюдательный пункт, откуда так хорошо видны пожираемые войной окрестности, и перебраться на диван к телевизору. Но только спустя четверть часа я подобрал там несколько осколков. Они были ещё теплыми, как только что поданные к вечернему чаю лепёшки.

Но, увы, нет ответа на вопросы, которые лежат вне пределов досягаемости ума человеческого.

 

Стали сладкими дорожки

Надеюсь, каждый из вас наблюдал за процессом вытряхивания ковров. Нечто подобное я увидел во время смены позиции. Только устроился перед телеэкраном...

Правда, на сей раз ковры вытряхивали вместе со стенами, а выбивалку заменила парочка артиллерийских мин тяжёлого калибра. Они легли в соседнем саду, за восемнадцать с половиной метров (измерено рулеткой) от моего НП.

От спаренного толчка из щелей выползла десятилетиями прятавшаяся от влажной тряпки пыль. Разом чихнули обе кошки, а рассказывающую об очередном теракте телеведущую просто смело с экрана.

Выхожу на крыльцо. Здесь к запаху пыли примешивается чад горелого железа. За калиткой возбуждённые голоса и пересекающиеся шпаги фонариков: «Где упало? Рядом... Похоже, в саду Гришки-пчеловода».

Я тоже вооружаюсь фонариком и иду на звук журчащей воды. Так и есть, в двух местах пробит установленный в саду бак с водой. В гофрированной ограде дыры с развернувшимися «розочками» по краям, на стенке лодочного стойла свежие вмятины, ствол абрикосового дерева изранен.

 

По злой иронии судьбы, пасека пострадала в День пчеловода.

 

Каждый мой шаг сопровождается хрустом. Это дают о себе знать мелкие осколки металла и дорожного щебня. На боковом ответвлении от главной тропинки - бесформенный сгусток, который почему-то пахнет мёдом.

Сгусток на поверку оказывается обломком вощины. Поутру в окрестностях их обнаружатся десятки. Правда, приблизиться к ним уже не дадут пчёлы. Они атаковали всякого, кто оказывался в поле зрения. Досталось и мне. Слишком приблизившись к разгромленной пасеке я позорно бежал, а, убегая, едва не сшиб Тимофеевну, которая несла охапку того, что вчера вечером ещё именовалось ульями.

- Вот, - вздохнула она, - возьми, Гришаня, может, пригодится ещё...

- Разве на дрова, - горестно ответил тот. - Но всё равно спасибо, Тимофеевна... А то ведь сплошной раздор и ни одного сочувствующего. Конечно, людям не до меня. У самих крыши побило, окна. А сад теперь и не сад вовсе, а Яворивский полигон... И надо же такое «поздравление» получить именно в День пчеловода?..

Гришкины причитания прервали подъехавшие бригады энергетиков и газовщиков. «Давай, дядя, - требуют, - защитные маски. Иначе к ремонту повреждений не приступим». А сами под деревьями, да под машинами хоронятся.

 

Защитная маска - предмет экипировки представителя аварийной бригады.

 

Разогнали пчёлы и утренних зевак. Впрочем, не больно много их собралось у ограды, за которой, казалось, ещё не остыли оставленные минами воронки. Перестали казаться диковинками оборванные провода, пробитые газовые магистрали, сгоревшие на корню черешни и обезглавленные фонарные столбы.

Не явился и Петрович. Наверное, размышлял, как бы сподручнее «развести» жену на утреннюю чарку, а может быть, от пережитого у бедолаги действительно прихватило живот.

 

«За год боевых действий на Донбассе погибло порядка тысячи двухсот пчелосемей. Две тысячи восемьсот пятьдесят пасек владельцам так и не удалось переместить из городов и других населённых пунктов в сельхозугодья. По примерным прикидкам, недобор мёда составил сто пятьдесят - сто шестьдесят тонн».

(Из официальной справки).

 

Сергей ВАСИЛЬЕВ